– Он посмел бросить вас одних?

– Уж лучше быть одним, чем в компании мертвеца. Мы и без него могли добраться до Большого Можжевельника, и можешь мне поверить, появление этого необычного дерева в густом тумане было одним из самых поразительных зрелищ в моей жизни. Его искривленный ствол вымахал на двухметровую высоту и, начиная оттуда, наклонялся почти под прямым углом, ветви вытянулись параллельно земле, и удивительнее всего было видеть огромного козла, который упирался передними ногами в самые нижние ветки и, удерживаясь в равновесии, общипывал верхние. Это смахивало на дьявольское наваждение, и, если бы не холод, я бы поклялся, что мы попали в ад.

– Либо у тебя разыгралась фантазия, либо сей остров – шкатулка с множеством сюрпризов… – пробормотал арагонец и бросил на спутника косой взгляд, желая тем самым показать, как сильно он сомневается. – Твоей абсурдной истории недоставало только дьявола в козлином обличье!

– История вовсе не абсурдна, и я не думаю, что это был дьявол, потому что собственноручно перерезал ему горло ударом шпаги. Мы развели замечательный костер из ветвей можжевельника и, так как с наступлением сумерек туман рассеялся, провели незабываемый вечер, до отвала наевшись козлятины, наблюдая за звездами и выбирая нашему будущему ребенку имя, которое было бы приятно для слуха как туземцев, так и христиан. А это, клянусь Богом, было непросто!

Антекерец прислонился к стволу сосны и устремил взгляд в небо. Не требовалось особого ума, чтобы догадаться, что мыслями он где-то далеко, в воспоминаниях об одном из самых счастливых моментов своей жизни. Наконец едва слышным шепотом он произнес:

– Если бы мой сын родился, его бы звали Гароэ.

14

– Но это имя мальчика или девочки?

– Годится для обоих.

– А что оно значит?

– Узнаешь, когда придет время.

* * *

– Так нечестно! – запротестовал Гонсало Баэса, протянув руку и погладив округлившийся живот своей возлюбленной. – Я предложил Абель, как звали моего деда, или Леонор, как мою мать, но ты настаиваешь, чтобы это был Гароэ, тогда как в твоей семье ни у кого – ни среди мужчин, ни среди женщин – нет такого имени.

– Гароэ – это не человеческое имя, и малыш, который уже начинает шевелиться, станет первым, кто будет его носить.

– Если это не человеческое имя, тогда откуда оно взялось?

– Так называется самое большое чудо, существующее на земле… – Гарса положила ладонь на руку своего супруга и с бесконечной нежностью провела ею по своему телу. – В тот день, когда ты его увидишь, ты со мной согласишься.

– А если не соглашусь?

– Назовем его Абель, как твоего деда… – уступила она, целуя его в мочку уха. – Или Леонор, как твою мать.

– Я начинаю думать, что Ящерица был прав – и ты плутовка, которая очарует кого угодно…

– Мне неизвестно, что значит это слово.

– А тебе и не нужно этого знать… – тут же прозвучало в ответ. – «Ты» и есть это слово. Ты очаровала меня в момент нашего знакомства и продолжаешь очаровывать каждым словом, каждым жестом, даже когда спишь.

– Это значит обманывать?

– Это значит украсть волю того, кто желает, чтобы ее украли, потому что начиная с того дня, как ты меня очаровала, я желаю лишь одного – чтобы ты продолжала делать это и дальше.

– А что будет, когда нам придется расстаться? – поинтересовалась Гарса, и по тону ее голоса чувствовалось, что ей тоскливо даже при мысли об этом.

– Мы никогда не расстанемся.

– Но ведь корабль со сменой прибудет раньше, чем родится ребенок.

– Я не уеду, – заверил ее антекерец, убежденный в том, что говорит. – Что бы ни произошло, я никогда тебя не оставлю, потому что за пределами острова или вдали от тебя уже не существует ничего такого, что представлялось бы мне важным.

– Ты же сам мне рассказывал, что военный человек всегда обязан делать то, что прикажут.

– Нет, если все утрясется и вернется в нормальное русло, – заметил ее супруг, стараясь выглядеть как можно решительнее. – Тогда я смогу подать рапорт об отставке и надеяться, что у моей семьи достаточно связей в армии, чтобы мою просьбу удовлетворили.

– И тогда тебе больше не придется подчиняться капитану Кастаньосу?

– Я буду подчиняться только тебе.

– Вот это мне по душе.

Они предались любви и забылись сном, а покой их стерегли миллионы звезд. На рассвете они наблюдали, как первые лучи солнца отражаются от снегов Тейде, покрывающих безупречной белизной вершину единственного острова, который все еще оставался незавоеванным, и терпеливо дожидались появления Бенейгана и его советников.

Но тех все не было.

Проходили часы, безжалостное солнце вынудило их искать убежище под голыми ветвями можжевельника, от океана снова начал подниматься туман, но нигде, сколько они ни обводили взглядом окрестности, не было заметно ни малейшего признака человеческого присутствия.

Временами до них долетал то один, то другой приглушенный свист, однако тот, кто их издавал, находился так далеко, что даже чуткому уху внимательно прислушивающейся девушки не удавалось уловить их смысл.

– Судя по тону, происходит что-то плохое… – наконец сказала она с озабоченным видом. – Но мне никак не удается разобрать, о чем идет речь, потому что человек, который свистит, находится на противоположной стороне вон того ущелья.

– В таком случае будет лучше отправиться туда, потому что Бенейган и его люди, как предполагается, появятся как раз с той стороны.

Они собрали остатки ужина – а оставалось еще немало – и подошли прямо к краю ущелья, где Гарса начала изо всех сил свистеть в сторону противоположного склона.

Ответа она не получила, но через несколько минут внизу, среди камней, появился человек огромного роста и начал гигантскими шагами взбираться по узенькой тропинке, рискуя в любой момент сорваться вниз. Казалось чудом, что до сих пор этого не случилось.

– Да уж, этот остров не для тех, кто страдает головокружением, – не выдержал Гонсало Баэса, с опасением следя за великаном. – Мне становится не по себе при одном взгляде на этого сумасшедшего.

– Он вовсе не сумасшедший, – уверенно сказала Гарса. – Это Тауко, ему поручают ловить убежавшую скотину, поэтому он знает здесь каждую тропинку. – Она коротко вздохнула, а потом добавила: – К несчастью, его старший сын оказался не таким ловким: это тот самый парень, который погиб, добывая орхил.

– Сейчас, когда ты об этом сказала, я вспомнил, что видел его во время прощания с покойным, – произнес антекерец. – Он находился далеко, но я обратил на него внимание, потому что прежде мне не доводилось встречать таких великанов: он смахивает на медведя.

– Что такое медведь?