Габриэль улыбнулся:
– Моя мама называет Антонио «очень колоритным».
Брин взглянула на него:
– Ваша мама сюда тоже ходит?
Он кивнул:
– Когда родители бывают в Лондоне, отец настаивает, чтобы они ужинали тут по крайней мере раз в неделю.
Брин сняла куртку и поудобнее устроилась на стуле. Беседа о родителях Габриэля, возможно, не была идеальной темой, но все же это лучше, чем разговор о ее собственной семье.
– А где живут ваши родители?
– Они переехали во Флориду десять лет назад, когда отец отошел от дел и передал управление галереей «Архангел» моим братьям. В то время галерея была всем нашим имуществом. – Габриэль пожал плечами, наслаждаясь обстановкой.
Она улыбнулась:
– Рафаэлю и Микаэлю.
Он поморщился:
– Это мама выбрала нам такие романтические имена.
– И потом вы открыли еще два отделения галереи в Нью-Йорке и Париже. Почему не в Риме, ведь у вас итальянские корни?
– Наша семья всегда приезжала в Италию для удовольствий, а не по делам. – Он обезоруживающе улыбнулся, вновь став на несколько лет моложе. Эта улыбка без труда подсказала Брин, за какими удовольствиями братья Д’Анжело ездят в Италию.
– А вы?..
– Габриэло! – Над ними склонилась высокая, пышная, темноволосая женщина. Без сомнения, это была жена Тони. Она поставила на стол большую корзинку с бутылкой кьянти и двумя бокалами, прежде чем прижать поднявшегося Габриэля к своей пышной груди.
– Мария, пожалуйста, по-английски, – хмыкнул Габриэль.
– Ты такой же красавец, как всегда! – Она отстранилась, чтобы полюбоваться им. – Ах, если бы я была хоть на двадцать лет моложе, – мечтательно добавила она.
– Даже тогда ты бы никогда не оставила Антонио, – нежно улыбнулся Габриэль ей в ответ.
Брин была немного сбита с толку и дружелюбностью, с которой Тони и Мария приветствовали Габриэля, и его теплым ответным отношением к ним. Все это время она продолжала воспринимать Габриэля как холодного и бессердечного человека, который погубил жизнь отца. Теплота со стороны Тони и Марии и его очевидная и долголетняя привязанность к ним открывали надменного бессердечного Габриэля Д’Анжело совсем с другой и неожиданной стороны.
– Тони сказал, что ты пришел с девушкой. – Мария оценивающе посмотрела на Брин, отступая от Габриэля.
– Мария, не смущай Брин, пожалуйста! – быстро предупредил Габриэль, снимая пиджак и вешая его на спинку стула, размышляя при этом, разумно ли было приводить Брин к Антонио. Они всегда спрашивали, когда он остепенится и заведет семью, и Брин была первой женщиной, которую он сюда привел.
Брин считала, что он обладает излишним самомнением и не позволяет себе посещать придорожные кафе или маленькие итальянские бистро, а ходит только в дорогие рестораны и бары. Подсознательно он хотел доказать, что это не так. В прошлом Габриэль приходил сюда только с членами семьи, зная, что женщинам, с которыми он встречался, неинтересно, насколько вкусная тут еда – это маленькое бистро было недостаточно модным или эксклюзивным для их «утонченного» вкуса.
Не то чтобы Брин была простушкой. Но все же Габриэль не хотел выглядеть в ее глазах надменным снобом. И ему не следует воспринимать этот поход как свидание. А впрочем, все к черту! Сейчас Брин была здесь, и он сам виноват, если со стороны они похожи на парочку влюбленных.
Брин пригубила кьянти, которое Габриэль разлил по бокалам. Представившись, Мария сразу же поспешила на кухню следить за приготовлением пиццы. Габриэль даже не пытался разубедить ее в том, что Брин вовсе не его девушка.
Это суетное и шумное бистро было так не похоже на обстановку, в которой Брин представляла себе Габриэля Д’Анжело, когда увидела его сегодня утром в «Архангеле». Тогда он показался самодовольным и богатым представителем семейства Д’Анжело.
– Я очень надеюсь, что пицца будет такой же вкусной, как кьянти, – беззаботно промурлыкала она.
– Гарантирую. – Габриэль кивнул и, прищурив темные глаза, посмотрел на нее. – Но мне, вероятно, следовало пригласить вас в какое-нибудь более… пафосное место, чтобы отметить ваше участие в выставке молодых талантов.
Она удивленно вскинула брови:
– Почему же тогда вы не позвали других финалистов?
Он мрачно улыбнулся:
– Прекратите.
Брин почувствовала, как раскраснелись ее щеки, но ничего не ответила, боясь вновь сказать что-нибудь лишнее.
– Ну, мне здесь очень нравится, – поспешно продолжила она. – Я, наверное, чувствовала бы себя не в своей тарелке в каком-нибудь пафосном заведении. Я нечасто ужинала в ресторанах после… Здесь хорошо, – вяло повторила она, опустив глаза, чтобы не встретиться с его пронзительным и испытующим взглядом. Брин почти произнесла фразу «после того, как отец попал в тюрьму», но все же вовремя остановилась. Она не сомневалась, что непринужденная обстановка этого заведения, а вовсе не сидящий напротив мужчина, позволила ей так расслабиться.
– За вас, Брин. – Габриэль поднял бокал, словно не замечая ее душевного смятения. – Желаю, чтобы выставка в «Архангеле» оказалась успешной для вас.
– Отличный тост! – Брин с удовольствием отпила вина.
Ее глаза расширились от удивления при виде Марии, ловко лавирующей между столиками с огромной пиццей в руках. Мария поставила поднос в центре стола и поспешила обратно на кухню.
У Брин потекли слюнки, когда она посмотрела на пышную пиццу, начиненную пепперони, грибами, луком, шпинатом, ветчиной и баклажанами.
– Я надеюсь, вас не смущает, что нет анчоусов? – сочувственно пожал плечами Габриэль. – Тони знает, что я их не люблю.
– Вы шутите? Зачем они нужны, когда здесь столько разнообразных ингредиентов? – восторженно рассмеялась Брин, продолжая разглядывать пиццу.
У Габриэля пересохло во рту при виде расслабленной и улыбающейся Брин: сине-серые глаза, теплые и светящиеся, слегка раскрасневшиеся матовые щеки, полные чувственные губы. Без косметических средств она выглядела соблазнительно и сексуально. И смотреть сейчас на пухлые губы Брин, в то время как она будет есть пиццу, окажется для него просто физической мукой.
– Берите, пока не остыла, – предложил он внезапно охрипшим голосом. – Вилок и ножей нет, – иронично добавил он, видя, что Брин слегка помрачнела, заметив отсутствие столовых приборов. – Пиццу можно есть только руками, – объяснил он, видя ее вопросительный взгляд.
– Вы шутите? – поддразнила она, беря кусок пиццы.
– Доверьтесь мне, – тихо произнес Габриэль.
Она замерла и внезапно настороженно посмотрела на него.
– Вы все время говорите о доверии…
Да, говорит. Потому что, вновь увидев Брин, проведя с ней вечер, Габриэль понял, что по-прежнему хочет Брин. Но сначала ему действительно нужно получить ее доверие.