Господи, настоящая стихия! Она и не припомнит на своем веку такой непогоды. Следующая вспышка осветила нишу с инструментами. Конечно же! Фонарь был здесь, на верхней полке. Тори поставила ноутбук на пол и встала на цыпочки.
Увы, с фонарем было не менее страшно. Тори поняла это, ощутив холодок по спине и дрожь во всем теле. Чтобы не упасть в обморок, она принялась глубоко дышать. Где-то здесь должны быть свечи. А батарейка от ноутбука, как пить дать, на кухне.
Поиск на полках и в шкафчике не дал результатов. Очередная вспышка молнии и снова дрожь. Стоит поискать в прихожей. В мокром носке на ватных ногах Тори вышла в коридор.
Действительно, в одном из ящиков возле двери нашлись свечи, спички и батарейки. С находками под мышкой она двинулась обратно в зал.
Тори поставила горящие свечи в чашки по двум сторонам стола. Чтобы не тратить аккумулятор, она закрыла ноутбук. Внезапно большой дом стал таким холодным и одиноким.
Обернувшись в плед, Тори сняла мокрые носки, поджала под себя замерзшие ноги и приготовилась ждать Гарретта.
Трескучий огонь в камине то и дело выбрасывал яркие искры. Красные, оранжевые, желтые – они кружились в странном танце красоты и разрушения. Это гипнотическое действо отвлекло Тори от пугающих скрипов и шорохов старинного дома.
Ливень и не думал утихать, ветки продолжали скрести по стенам. Смирившись с тем, что стихия ее единственная компания на вечер, Тори засунула в уши наушники.
Прикосновение руки заставило ее вскрикнуть. Она вскочила, машинально направив перед собой включенный фонарь. Большой черный призрак за кушеткой обрел черты и формы.
– Гарретт! – воскликнула она, светя ему прямо в лицо. – Слава богу! – Она буквально бросилась ему на шею. – Как я рада вас видеть!
– Не бойся, – прижал он ее к себе. Теперь ее голова упиралась ему прямо в подбородок. Так близко Тори слышала мерное биение его сердца. Большая рука нежно провела ей по волосам. – Испугалась?
– Еще как, – призналась Тори, жадно вдыхая его терпкий запах.
– Настоящая буря. – Гарретт продолжал гладить ее по голове. Крепкие пальцы проводили до самых кончиков ее волос, затем возвращались обратно. – Молния отрубила электричество. Половина Голливудских холмов погружена в темноту.
– А когда починят?
– Пока неизвестно.
Наверное, пора его отпустить. Это было так очевидно, но вместо этого Тори лишь сильнее прижалась к нему. Он был живой и такой теплый, сильный и уверенный. В нем было все, что ей было так нужно, пока она дрожала здесь она. Сейчас, еще пару минут, и она его отпустит.
– Прости, что оставил тебя в такой важный вечер, – прошептал Гарретт ей на ушко, убрав в сторону ее локон.
В его присутствии было так легко и спокойно. Слезинка потекла по щеке Тори. Неохотно она отпустила его крепкий, мускулистый торс. Затем откашлялась и подняла подбородок:
– Ничего страшного. Я бы справилась.
– Не сомневаюсь. – Гарретт провел рукой по своим волосам. – А со свечами так романтично.
– Господи, вы же намокли! – осенила ее догадка. Обежав вокруг кушетки, она схватила кухонное полотенце, которым брала горячий чайник, и протянула его ему. – Держите.
– Спасибо. – Гарретт принялся вытирать полотенцем голову. Теперь его волосы были взъерошены и стояли торчком. Он повесил полотенце на шею, схватился руками за оба его конца и улыбнулся. – Так куда лучше.
Таким растрепанным она его еще не видела. Но боже, как сексуален он был в эту минуту!
– Вам нужны душ и сухая одежда. – С этими словами Тори зажгла новую свечу и протянула ему. – Вы ужинали?
– Нет, я спешил домой.
Вновь оглушительные раскаты грома. Снова ослепительная вспышка молнии. Тори поежилась.
– Я приготовлю что-нибудь, пока вы будете в душе.
Почему-то ее предложение вызвало у него улыбку. И что-то приятное, теплое поселилось глубоко внутри. Улыбка вкупе с растрепанными волосами делала его таким простым и доступным. Куда подевались эта заносчивость и занудство?
– Это лучшие слова за весь день. – Он поднял свечу, словно намереваясь произнести тост. – Я ненадолго.
Все в доме изменилось с его приездом. На улице так же бушевала стихия, но темнота уже не была столь давящей. Тори открыла холодильник и в свете свечи оценила его содержимое. Осталось немного тушеного мяса и горстка поджаренных печений.
Подойдет.
– Пахнет что надо. – Гарретт вошел в кухню в футболке и джинсах.
– Почти готово. – Тори закрыла дверцу духовки и поставила поднос на столешницу.
Гарретт сел за стол, и Тори поставила перед ним готовое блюдо. Она сидела напротив него и молча наблюдала, как он ест. Даже тишина, царящая на кухне, отчего-то ничуть не смущала.
Через какое-то время Тори решила просветить его о ходе работ:
– Рабочие почти заверш…
Гарретт выставил вперед ладонь, не давая ей договорить:
– Все завтра. Ни слова о работе.
– Как скажете. – Тори взяла печенье, намазала его маслом и виноградным желе. – М-м-м, – протянула она.
Гарретт замер с вилкой в руке:
– И вот этого тоже не нужно.
– Мне нельзя печенье? – изумилась Тори.
– Вам нельзя издавать столь манящие звуки.
Тори заморгала:
– В каком смысле?
– Вы меня поняли, мисс Рэнделл.
Тори не знала, что ответить. Его ответ наводил на несколько мыслей сразу. Неужели тем самым Гарретт Блэк признавал свою увлеченность ею? Конечно, у них уже случались поцелуи, был медленный танец на корпоративном вечере. Но профессионализм обоих препятствовал какому-либо продолжению.
И Тори знала, что так должно быть. Деловая этика всегда во главе угла. А с таким человеком, как Гарретт, вообще нужно держать ухо востро. Видимо, за столь холодным фасадом бушевали недюжинные страсти.
И не без оснований. Брошенный матерью, воспитанный скупым до эмоций отцом, оставленный невестой-карьеристкой. Внешне спокойный Гарретт Блэк боялся продемонстрировать свою уязвимость.
Но как Тори может ему помочь? Вдруг она вспомнила про Шона. Про то, как пыталась наладить с ним когда-то крепкую дружбу. Все напрасно. Она не могла дать ему то, что он просил. Переступив невидимую грань, они пустили под откос долгие годы дружбы.
Нет, помочь Гарретту Блэку может только он сам. Простить тех, кто изранил его душу, и открыться будущему. Но не сейчас и не сегодня. Сегодня они в свете свечей вместе переживают непогоду.
Глядя ему прямо в глаза, Тори откусила печенье и нарочито протянула:
– М-м-м.
Капля желе упала ей на палец. Бросив чувственный взгляд на Гарретта, она слизнула желе языком и сладко причмокнула.