Поведение Малицы не укрылось от бдительного ока лорда. Он вопросительно поднял брови. По лицу скользнула досада. Саламандра ее не видела: стояла спиной.
— Идемте, идемте, Ирадос! — Рука ректора легла на плечо, поторапливая.
Малица кивнула и напряглась, гадая, когда же лорд уберет ладонь.
— Ирадос, не смешно! — не выдержал ректор и, обогнав, заступил девушке дорогу, невольно принуждая смотреть на себя. — Вы боитесь и даже не стараетесь скрыть страха. Между тем я не собираюсь вас отчитывать. Или еще не вскрылась какая-то проказа? Ногу Ло'Амиль сломали вы?
— Нет, конечно! — вспыхнула Малица, оскорбленная подобным предположением. — Мне только поручили ее сопроводить…
Тут саламандра осеклась, сообразив, что в данном поступке Людаша напрочь отсутствовала логика. Разумнее отправить с раненой адепта, а не адептку. Ну, в крайнем случае, оборотницу: они сильные. Послали же Малицу, во дворе она встретила ректора, он попросил зайти. Подозрительно. И у Малицы хватило наглости спросить напрямик, позабыв о прежнем страхе. Он внезапно улетучился, так же быстро, как появился. Зато в голове зароились вопросы: о лорде шан Теоне, призрачной гончей, таинственном разговоре.
Не ожидавший такого напора от робкой еще минуту назад саламандры ректор опешил, потом принял отстраненный официальный вид и кивнул:
— Да, я просил мэтра Людаша отпустить вас пораньше. У меня есть свободный час, как раз хватит для разговора.
Лорд распахнул перед Малицей дверь кабинета и посторонился, пропуская ее.
— Присаживайтесь, Ирадос.
Саламандра подошла к креслу, но садиться не стала. Поведение ректора вселяло некоторые опасения: раньше за ним подобных странностей не водилось.
Лорд взмахнул рукой, и пламя в камине взревело, наполняя комнату живительным теплом.
— Мне нужен совет. — Ректор повернулся к Малице и покрутил кольцо на пальце, то ли нервничая, то ли размышляя. — Женский совет. Вы достаточно благоразумная особа женского пола, да и возраст подходящий. Речь о подарке.
— Подарке кому?
Саламандра все же села, но сразу поняла, какую ошибку совершила, позволив лорду смотреть на себя сверху вниз. Ей самой приходилось задирать голову и постоянно оправлять воротничок платья.
— Юной особе. Что-то не слишком дорогое и не слишком банальное.
— На день рождения? — предположила Малица.
— Нет, просто для визита вежливости. На день рождения дарят нечто ценное, Ирадос. — Ректор метнул на саламандру быстрый взгляд, смысл которого она не разгадала, и, к ее облегчению, тоже сел. — Обычный подарок без повода. Ничего в голову не приходит!
— Полагаю, госпожа Алиса могла бы…
Саламандра не договорила, сообразив, куда влезла. Личная жизнь ректора под запретом. Странно, но лорд не обиделся, более того, остался равнодушен к ее словам.
— Госпожа Алиса не знает вкусов современной молодежи. Ну же, — ректор поощрил Малицу улыбкой, — помогите мне. Считайте платой за платье.
Саламандра нахмурилась и кивнула. Вспомнила, на что заглядывалась в лавках, и начала предлагать то одно, то другое. Войдя в раж, она не давала ректору вставить ни слова; если бы тот не остановил ее, Малица проговорила бы до вечера.
— Спасибо, вы мне очень помогли, Ирадос. — Лорд наклонился и поцеловал ей руку.
Малица расплылась в довольной улыбке и прощебетала:
— Обращайтесь, милорд.
— Всенепременно, — улыбнулся тот и как бы невзначай вспомнил: — Тут вас просят отпустить на один бал. Любите балы, Ирадос?
— Очень! — выпалила Малица и тут же закашлялась, маскируя неловкость.
Она не в компании друзей, он лорд, ректор, а саламандра тараторит, перебивает, забывает о вежливом обращении «милорд». Видимо, атмосфера так повлияла. Визит в кабинет оказался совсем нестрашным, даже наоборот. Так мило поболтали.
Ректор улыбнулся краешками губ и протянул саламандре сложенный вчетверо листок.
— Что это? — Саламандра одновременно хотела и страшилась развернуть его.
— План индивидуальных занятий. — Лорд пристально глядел на Малицу, дожидаясь реакции. — Сами понимаете, Ирадос, я пригласил вас не только для обсуждения подарка.
Саламандра тяжко вздохнула и приоткрыла листок. В глаза бросилось слово «Ведущая». Значит, это план занятий будущей команды. Уже на втором курсе, так рано! Хотя Кристоф учился на третьем.
— Внимательно изучите. Возникнут вопросы, задайте.
От ректора не ускользнула растерянность и разочарование Малицы. Ничего, вечером ее настроение улучшится. Пока же надлежало заботиться не только о личных делах, но и о благе Империи.
Саламандра тяжко вздохнула и кивнула. Ее будто камнем придавили, вся легкость ушла. Прощай, бал, прощай, Анаис. Они и познакомиться-то толком не успели. И в город теперь не выберешься.
— Я лично займусь с вами рядом дисциплин.
Хотел добавить: «И немного скрашу скуку тренировок», но не стал. Не стоит пока.
— Как вам будет угодно, милорд, но почему вы?
Склонив голову набок, Малица подозрительно уставилась на ректора. С чего вдруг индивидуальные занятия? В Академии полно преподавателей, а саламандра — всего лишь одна из многих адепток.
— Потому что я не только ректор, Ирадос. Или вы полагаете, моя должность предполагает только бумажную работу? Нет, я практикующий маг и хочу натаскать вашу команду до приемлемого уровня.
Малица кивнула, сделав вид, будто удовлетворилась сомнительным объяснением. В голове точил червячок сомнения.
Как же проверить догадку и не навлечь гнева ректора?
— Что-то еще, милорд?
Способ так и не нашелся, и Малица предпочла уйти.
— Нет. Ступайте и постарайтесь не нарушать дисциплину. Мне неприятно слышать о ваших проступках.
Он намеренно добавил эту фразу, веря, саламандра разгадает ее смысл. И Малица действительно поняла намек, вспыхнула и встала, чуть не забыв попрощаться.
Ректор проводил саламандру задумчивым взглядом и потянулся к амулету связи. Дел сегодня много, нужно все успеть.
В коридоре Малица столкнулась с деканом некромантов. Хотя стихийники не пересекались с заклинателями смерти, как еще иногда называли некромантов, каждый знал в лицо этого высокого сухопарого человека с тонкими губами. Знали и побаивались. Некроманты — народ особый, ссориться с ними — себе дороже.
Саламандра вежливо поздоровалась и даже реверанс сделала. Некромант ведь тоже лорд, даром что в земле копается.
Декан усмехнулся половиной рта, отчего Малице стало не по себе. Глаза лорда Нормана Шалла оставались холодными как лед. Цвет тоже соответствовал — голубой. Еще бы волосы посветлее, и воплощение смерти.