Товарищи по работе частенько предпринимали попытки воздействовать на бескомпромиссного Столбнякова с целью склонить его на свою сторону, для чего пытались предлагать ему алкоголь. Но Вилен Степанович оказался не только непримирим, но и неподкупен, и все попытки его совращения не увенчались успехом.
Особенно рьяно непримиримый Столбняков боролся с несунами и расхитителями социалистической собственности. Здесь у него было непочатое поле деятельности, потому что сотрудники «Красного Помидорова» несли с родного предприятия все подряд, даже то, что никак невозможно использовать в домашнем хозяйстве, руководствуясь известной поговоркой: «Ты здесь хозяин, а не гость, тащи с завода каждый гвоздь».
Правда, в этой борьбе руководство предприятия занимало не вполне принципиальную позицию, считая, что бороться надо не со всеми несунами, а только с пойманными за руку. У директора «Красного Помидорова» была любимая фраза: «Попался — отвечай!»
Тем самым более ловким и предусмотрительным воришкам все грехи как бы заранее отпускались.
Вилен Степанович пытался поднять вопрос об этих ловкачах, но руководство популярно разъяснило ему, что ежели факт хищения не засвидетельствован, то его как бы и не было, и нечего ухудшать родному предприятию и без того неважную статистику.
Короче, не пойман — не вор, а если будешь много выступать, тебе же самому и достанется.
В собственной семье Вилен Степанович тоже был непримирим к недостаткам и выжигал их каленым железом. Он неоднократно заявлял, что если выкорчевывает недостатки в трудовом коллективе, то вдвойне упорно должен это делать в первичной ячейке общества, каковой является семья.
В результате после тридцати лет беспорочной совместной жизни законная жена Столбнякова Елена Потаповна неожиданно и беспричинно уехала к своей престарелой матери в деревню Овечкино Псковской области, мотивируя свой отъезд необходимостью ухода (не уточнив, правда, за кем или от кого), а единственная дочь Анджела, названная Столбняковым в честь знаменитой в свое время кудрявой темнокожей американки Анджелы Девис, обладавшей, по мнению Вилена Степановича, такой же, как у него, активной жизненной позицией, вышла замуж в город Южно-Сахалинск. На вопрос отца, почему именно туда, неблагодарная Анджела ответила: «Хотелось бы, папочка, еще подальше, но там уже Япония».
В результате всех этих событий Вилен Степанович оказался одиноким пенсионером с двухкомнатной квартирой типа «чулан проходной полутораспальный».
По причине тучности пенсионер Столбняков редко выходил из дома, телевизор смотрел крайне редко, поскольку большинство телевизионных программ казались ему совершенно аморальными и вызывали острые приступы язвенной болезни, а привычки к чтению художественной литературы он не приобрел ввиду ее плохой совместимости с его активной жизненной позицией, поэтому большую часть свободного от приема пищи времени он проводил, сидя перед окном и наблюдая в это окно разнообразные проявления жизни.
Для этого он использовал дамский театральный бинокль, отделанный перламутром.
Бинокль подарил Вилену Степановичу местком родного предприятия «Красное Помидорово» на радостях по поводу ухода его на заслуженную пенсию, о чем прямо говорила красивая металлическая пластинка с памятной художественной гравировкой.
Вилен Степанович сидел на своем обычном месте и озирал при помощи бинокля противоположное здание, возмущаясь двумя совершенно вопиющими фактами: плотными занавесками на окнах и многочисленными тарелками спутниковых антенн.
Занавески раздражали бескомпромиссного Столбнякова невозможностью проникнуть сквозь них бескомпромиссным взором и непосредственно установить моральный облик жителей дома, а спутниковые тарелки — непонятным и явно подозрительным происхождением благосостояния их владельцев и вместе с тем опять же их сомнительным моральным уровнем. Владельцам этих антенн даже современное, на взгляд Вилена Степановича, чудовищно аморальное отечественное телевидение казалось недостаточно тлетворным, и они ловили западное, чтобы дополнительно проникнуться его разлагающим влиянием.
В привычном негодовании активный пенсионер переводил бинокль с одного окна на другое, как вдруг его взгляд остановился на совершенно поразительной картине.
На четвертом этаже противоположного дома два неизвестных злоумышленника перебирались через решетку, разделяющую общий балкон на две части, примыкающие к разным квартирам. Внимательнее присмотревшись, Столбняков установил, что один из злоумышленников был женщиной.
Вилену Степановичу приходилось слышать, что квартирные воры часто берут на дело детей или женщин, которые, будучи более миниатюрными и гибкими, залезают в форточку и открывают дверь для своих сообщников. Должно быть, и та женщина тоже была такой форточницей. Во всяком случае, перебравшись на соседний балкон, она принялась простукивать стекло.
Столбняков не мог оставаться в стороне. Его активная жизненная позиция требовала немедленных действий. Пенсионер, кряхтя, поднялся и подошел к телефону. Он набрал номер милиции и сообщил о происходящей на его глазах попытке проникновения в чужую квартиру с целью ограбления, назвал свой адрес и адрес дома напротив.
Дежурный выслушал его без воодушевления, но неугомонный Столбняков был до того настойчив, что милиционер принял его сообщение и передал его ближайшей к месту предполагаемого преступления подвижной милицейской группе.
Старший сержант Бузотеров повернул машину к названному в нем дому.
Он не очень верил полученной информации — обычно такие свидетельства оказывались ошибочными, если не чьими-то хулиганскими розыгрышами. Однако проверить поступивший сигнал следовало.
Припарковав видавшие виды «Жигули» боевой милицейской раскраски, вдвоем со своим молодым напарником сержантом Птенцовым Бузотеров вошел в подъезд.
В сообщении говорилось о четвертом этаже, и старший сержант решил на всякий случай обойти все квартиры этого этажа и лично убедиться, все ли там в порядке.
Однако до этого дело не дошло.
Поднявшись на лестничную площадку, доблестные стражи порядка увидели подозрительного мужчину, который, склонившись над дверным замком, явно пытался подобрать к нему отмычку.
— Стой! — грозно закричал неопытный сержант Птенцов.
Подозрительный тип от неожиданности выронил связку отмычек и бросился наутек, тем самым полностью изобличив свои преступные намерения.
Опытный Бузотеров бросился наперерез злоумышленнику и ловким ударом сбил его с ног.
— Попался, ворюга! — радостно завопил старший сержант, предвкушая благодарность начальства за успешное задержание и, возможно, даже премию в размере месячного оклада.
— Сам ворюга, — огрызнулся задержанный, пытаясь подняться и вырваться из железных рук милиционера.
— Ах, так ты меня еще и оскорбляешь при исполнении! — искренне восхитился Бузотеров и нанес преступнику в воспитательных целях не очень сильный удар под ребро.