Молотов подошел к телефонному столику, переговорил с кем-то, не опуская трубки, обернулся к Сталину:
– Германский посол просит принять его для срочного сообщения.
Молотов вопросительно смотрел на него. Считает, конечно, что Шуленбурга должен принять товарищ Сталин. Нет, Сталин с ним разговаривать не будет, объясняться по такому поводу не намерен, выслушивать от немца такое сообщение не желает.
– Прими его, – сказал Сталин.
Молотов положил трубку и ушел в свой кабинет.
Явился генерал Ватутин, доложил: после артиллерийской подготовки немцы перешли в наступление по всей линии Западного и Северо-Западного фронтов. Но ЕГО этот маневр не обманет. Если действительно война, то немцы отвлекают наше внимание от юга, там они готовят главный удар.
Вернулся Молотов.
– Ну что? – спросил Сталин.
– Германия объявила нам войну.
Сталин встал, прошел в дальний угол кабинета, остановился у окна. Значит, не генералы, не заговорщики, не британские агенты. Слезливый подонок Гитлер обманул его. Ослеплен победами в Европе. Но Советский Союз не Европа, Советский Союз – шестая часть планеты, пусть прогуляются по России немчики в своих шинелишках и пилоточках. ОН не хотел войны. Но ЕГО вынудили, ОН будет воевать.
Поднялся Жуков:
– Генеральный штаб предлагает немедленно обрушиться на противника всеми силами, которые есть в приграничных округах, и задержать его дальнейшее продвижение.
Сталин молчал.
Тимошенко лучше Жукова знал Сталина и потому уточнил:
– Не задержать, а уничтожить.
Сталин кивнул:
– Давайте директиву.
Военные вышли.
– О войне надо сообщить народу, – сказал Сталин и поглядел на Молотова: – Готовь выступление!
Наступило тягостное молчание. Все были убеждены, что Сталин сам выступит.
– Товарищ Сталин, – отважился Вознесенский, – в такой ответственный исторический момент народ должен прежде всего услышать вас.
– Какая разница, от кого услышит?! От Председателя Совнаркома или от его заместителя? Народ знает Молотова.
– Поднять народ на оборону страны может только товарищ Сталин, – сказал Каганович.
– Народ не поймет, почему не выступает сам Сталин, – добавил Микоян.
– Народ поймет, что началась война, а это главное, – ответил Сталин.
– Все же лучше бы выступить товарищу Сталину. – И Калинин туда же, затряс бороденкой. – Конечно, товарища Молотова знают, но народ должен услышать голос своего вождя, вождя партии и государства.
Хотят вытолкнуть его вперед, а сами будут стоять за его спиной. Не могут сообразить, что сейчас ему нечего сказать, он должен не сообщить, а объяснить, почему после заверений, что войны не будет, она все же началась, это объяснение надо продумать. Через несколько дней, когда враг будет отброшен, когда Красная Армия нанесет ему мощные удары и погонит его назад, тогда ОН выступит.
Сталин нахмурился:
– Товарищ Молотов много раз выступал перед народом, много говорил о германских делах. Его выступление будет логичным и понятным для народа. Пиши свое выступление, Вячеслав!
Наконец Молотов зачитал текст выступления. Сталин внимательно слушал. Выступление Молотова будет ЕГО обращением к человечеству и к истории: пусть знают, как честно вел себя ОН и как вероломно поступил Гитлер.
И потому в разных местах обращения он велел добавить такие фразы:
«Без предъявления каких-либо претензий германские войска напали на нашу страну».
«Несмотря на то что советское правительство со всей добросовестностью выполняло все условия договора».
«Германское правительство не могло предъявить ни одной претензии к СССР».
«Ни в одном пункте наши войска и наша авиация не допустили нарушения границ».
И хотя обращение кончалось призывом: «Еще теснее сплотить свои ряды вокруг нашего великого вождя товарища Сталина», – и словами: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами», – оно звучало, как и хотел Сталин, обвинением Гитлера в коварстве и вероломстве.
Никто из членов Политбюро не посмел возразить против сталинских поправок.
Между тем с границ поступали тревожные сообщения. Враг продвигался на западе и северо-западе, но Сталин по-прежнему был убежден, что это отвлекающий маневр, главный удар Гитлер нанесет на юге, и потому приказал Жукову:
– Вылетайте немедленно в Тернополь, в штаб Юго-Западного фронта.
– А кто же будет руководить Генштабом в такое сложное время?
– Оставьте за себя Ватутина, – сказал Сталин и раздраженно добавил: – Не теряйте времени, мы тут как-нибудь обойдемся.
Жуков вылетел в Киев и вечером был в Тернополе. Тут же ему позвонил Ватутин и прочитал директиву Сталина: войскам перейти в контрнаступление с разгромом противника и выходом на его территорию. Под этой директивой нужна подпись Жукова как начальника Генштаба.
– Какое контрнаступление? – закричал Жуков. – Надо разобраться в обстановке, подождите до утра.
– Согласен с вами, – ответил Ватутин, – но дело решенное.
Ни о каком контрнаступлении не могло быть и речи. К обороне советские войска не были готовы. На фронтах царил хаос. По приказу Сталина вооружение со старой границы сняли, а на новую границу еще не поставили. Ведь, как сказал товарищ Сталин, Гитлер нападет только в будущем году и главный удар попытается нанести на юге. Гитлер же напал в этом году и главный удар нанес на западе, где имел пяти-, шестикратное превосходство. И за несколько дней до войны Сталин запретил командующему Западным фронтом Павлову даже занять полевые укрепления вдоль границы. Вздорная, нелепая директива, но возражать Сталину Жуков не посмел.
– Хорошо, ставьте мою подпись.
Ватутин опять появился в кабинете Сталина, доложил: немецкие танковые колонны недалеко от Минска.
– Что вы путаете? За пять дней противник прошел двести километров?
– Да, товарищ Сталин, Западный фронт прорван.
Сталин ударил кулаком по столу.
– Вот как Генеральный штаб руководит войсками! Узнаете о положении на фронте, когда враг подошел к Минску! Завтра придете и скажете, что он уже под Москвой! – Сталин отшвырнул карту. – Заберите свои филькины грамоты и через два часа представьте мне точное расположение наших и немецких войск на всех фронтах.
Немцы возьмут Минск?! В это невозможно поверить! Может быть, к Минску прорвалось несколько немецких танков, а в Генштабе запаниковали?
Сталин позвонил в Тернополь Жукову.
– Товарищ Жуков! На Западном фронте сложилась тяжелая обстановка. Противник подошел к Минску. Непонятно, что происходит с Павловым. Выезжайте в Москву.