Саша неторопливо прошла к дальней стене студии, где Лайам развесил несколько больших картин. На мольбертах стояли три работы поменьше. Полотна произвели на Сашу потрясающее, мощное впечатление, он смело пользовался цветом, а большие размеры картин лишь усиливали воздействие. Она долго смотрела на картины и едва заметно кивала головой, а он стоял, затаив дыхание. Ксавье знал, что Сашино молчание – это хороший знак. Но этого не знал Лайам. Он следил, как Саша внимательно изучает его картины, и обмирал от страха. Когда она наконец повернулась к нему, у него буквально перехватило дыхание. Саша произнесла пять слов: «Картины великолепные. Я их беру». Потом он признался ей, что в этот момент чуть не упал в обморок. Он издал победный вопль, схватил ее и закружил по комнате, оторвал от пола и наконец, с глупой улыбкой на лице, поставил на место.
– Господи, поверить не могу! Я вас обожаю! Бог мой! Я уж думал, вы все забракуете, скажете, что все это гроша ломаного не стоит.
– Стоит! Еще как стоит! – Она улыбнулась. Саша радовалась за него и была благодарна Ксавье за то, что он нашел Лайама и вытащил ее сюда. – Работы превосходные. Вы так чувствуете цвет, так передаете его, что дух захватывает. У меня даже слезы навернулись. Но имейте в виду, раньше, чем через год, выставку мы вам устроить не сможем. У нас все наперед расписано. Я хочу выставить вас не в Париже, а в Нью-Йорке.
Парижские выставки всегда проходили более камерно. Все значительные выставки современного искусства Саша предпочитала делать в Нью-Йорке. Ксавье отметил про себя и этот добрый знак, надо будет потом Лайаму сказать. Он не хотел выдавать все Сашины секреты при ней. Сейчас он искренне радовался, что устроил эту встречу. Он тоже считал Лайама потрясающим художником и был счастлив, что его мать разделила его мнение.
– О господи! – опять выдохнул Лайам, сел на пол и чуть не расплакался. Он шел к этому часу почти двадцать лет, и вот его звездный час настал. У него будет своя выставка в галерее «Сювери» в Нью-Йорке! Обалдеть! В это невозможно поверить! И у него в студии сидит сама Саша де Сювери и нахваливает его картины. А Саша уже рассказывала о том, как много ему придется потрудиться, чтобы подготовить выставку. – Как мне вас благодарить? – Он взирал на нее с таким благоговением, будто она была материализовавшимся чудом. Он ощущал себя ребенком, которому явилась сама Дева Мария.
– Моей наградой станут ваши новые картины. Я на всякий случай привезла с собой текст контракта. Если хотите, покажите своему адвокату. Я вас торопить не буду. Спешки нет. – Не в ее правилах было настаивать на немедленном подписании.
– Ничего себе – «спешки нет»! А вдруг вы передумаете? Где ваш контракт? Давайте сюда, я подпишу. – Он был на седьмом небе. Саша смотрела на него, и он казался ей таким же мальчишкой, как ее сын.
Из анкетных данных, что он прислал вместе со слайдами, она знала, что ему тридцать девять лет. Но, глядя на него, в это трудно было поверить. Учился он вместе с несколькими уже известными художниками. Несколько раз выставлялся в небольших галереях. Но внешне был очень моложав. В нем было что-то раскованное, что-то вольное и юное. Высокий, долговязый, красивый. Прямые белокурые волосы он обычно носил распущенными. Сегодня, готовясь к встрече с ней, он завязал их в хвост. Лицо гладкое и совсем молодое. Сильные плечи, длинные, изящные руки. Сейчас он, как мальчишка, скакал по студии в заляпанных краской джинсах и майке. И, как капризный ребенок, требовательно смотрел, ожидая подписания деловых бумаг.
– Документы у меня в отеле, – успокоила его Саша, вдруг почувствовав себя мамашей. Теперь, когда им предстояло сотрудничество, она ощутила ответственность за него. – Перед отлетом я вам завезу. Или пришлю с посыльным. Я не передумаю, Лайам, не беспокойтесь. Я никогда не меняю своих решений. – Саша говорила ровно, ее тронуло его волнение. Он сказал, что это решающий момент в его жизни. Она так не думала, но была рада, что он придает этому такое большое значение. Именно поэтому Саша любила работать с начинающими художниками. Она давала им шанс – шанс прославиться. Это была самая приятная часть работы с молодыми. Впрочем, Ксавье прав, не такой он и молодой, но ведет себя как четырнадцатилетний подросток, а выглядит на двадцать пять, даром что ему почти все сорок. Саше он казался ничуть не старше Ксавье, отчего она поневоле отнеслась к нему по-матерински. – Жене контракт не хотите показать?
В студии царил такой беспорядок, что было ясно, что живет он не здесь. Никаких признаков жены и трех детей она здесь не заметила. Саша решила, что они все живут где-то в другом месте, хотя его запачканная красками одежда была повсюду. Наверное, это рабочая одежда, решила она. Логично было предположить, что существует какое-то более опрятное и уютное жилище.
– Она в Вермонте, – смущенно произнес Лайам. – Как подпишу, пошлю ей копию. Она глазам своим не поверит. – Он переводил взгляд с Ксавье на Сашу и обратно.
Лайам налил по бокалу вина, все трое были очень довольны. Саша только пригубила, а Лайам залпом влил в себя полбокала. Он был в эйфории. Для галереи он был настоящей находкой. Сейчас, как никогда, Саше захотелось, чтобы сын тоже вошел в семейный бизнес. Он явно унаследовал верный нюх на талант. Это у них от Симона. Но Ксавье хочет жить в Лондоне и писать картины, а не торговать ими в Париже или Нью-Йорке. Может, когда-нибудь они и в Лондоне откроют галерею. Впервые за много лет ей пришла мысль о расширении бизнеса. Но пока что Ксавье слишком молод для такой ответственной работы. Надо подождать. Ему еще двадцать пять, впрочем, сама она вошла в бизнес, когда была всего на год старше, в двадцать шесть, правда, ее плотно опекал отец.
– Могу я вас пригласить поужинать? – предложил Лайам. – Надо отметить такое событие. – Вид у него был такой, словно он вот-вот взорвется от радости, улыбка не сходила с его лица.
– Я бы с радостью, но… – многозначительно произнес Ксавье, и Саша поняла, что он имеет в виду очередное свидание. Да, какой уж тут бизнес… Она-то в его возрасте уже была замужем, работала в Метрополитен и имела двоих детей. Для Ксавье все это в далекой перспективе.
Саша недолго колебалась. Она рассчитывала сегодня ужинать с сыном и не подозревала, что у того другие планы. Но это для него типично. Она повернулась к Лайаму:
– Давайте лучше я вас свожу поужинать, Лайам. Я теперь ваш агент, вы не должны за меня платить. И нам надо поближе познакомиться, – проговорила она. Лайам был удивлен: он-то видел в ней строгую деловую женщину – и вдруг это предложение… И при всем при том Саша сразу расположила к себе Лайама своей естественностью. Она излучала стабильность и надежность и в то же время в ней не было и тени самоуверенности и неприступности. Поначалу Лайам боялся встречи с Сашей, ее репутация повергала его в трепет. Но личное знакомство развеяло все страхи Лай-ама.
Саша вдруг засомневалась, есть ли у него подходящий костюм. По опыту она знала, что у многих молодых художников и костюма приличного нет, чтобы пойти в ресторан. Лайам, очевидно, был из их числа. Хотя внешними данными господь его не обидел – Лайам действительно был хорош собой.