Предлагаю усилить в мировой прессе апологию итогов моей президентской деятельности. И прошу приравнять мощность тротилового эквивалента моей власти к эквиваленту власти г-на Горбачева.
Дежурство передаю надежному парню Владимиру Путину, обученному разводить простаков еще советской школой КГБ. Я направлял в Вашингтон руководителя своей Администрации г-на Волошина. Он подробно информировал Ваших замов по кадрам: почему Путин, и какие грузила будут удерживать его в заданной плоскости. Ваши замы согласились: только представитель теневой политики в Кремле — гарантия преемственности власти.
Я благословил своего наследника: «Ученик, превзойди учителя!» Впереди завершающая фаза спецоперации под кодовым названием «Триндец русскому народу».
База мной для этого заложена основательная. Энергичный наследник разовьет успех.
Да помогут нам трусость и жадность людей!»
С чувством исполненного долга Ельцин стал перебирать скопившиеся документы: какие для истории, а какие — в огонь. Особых перемен в его жизни не будет: то же царское поместье под скромным псевдонимом «госдача», охрана, почетный эскорт, повара и виночерпии, прислуга, охотничьи угодья, президентский самолет для поездок на дружеские пикники. Без кабинета в Кремле? Так он как раз для того, чтобы иметь все вышеперечисленное. И телевидения Ельцин наелся досыта. Пусть к нему привыкает наследник — прежде Путин сторонился публичности. Но власть засосет — за уши не оттянешь от телекамер.
Знал экс-президент: его имя будет кому защищать от плевков. Он повсюду ронял капли дьявола из своего сердца: создал надежный пласт паразитов — захватчиков чужого добра, ростовщиков, посредников, крышевателей… Сублимация проходимцев во власть тоже пополнила ряды его почитателей. И человеческий мусор, возведенный в элиту общества, будет воздыхателем Бориса Николаевича.
Все, в ком говорит не совесть, а бурчит лишь ненасытная утроба, — станут адвокатами ельцинизма. Им не нужны натовские экспедиционные корпуса с напалмовскими баллонами. Они сами способны выжечь будущее русского народа дотла.
…Борис Николаевич подумал: нет, не напрасно он жил. Сколько ему осталось еще? Но это теперь интереса для Бнай Брита не представляло: мавр-марионетка сделал свое дело…
С генералом Рохлиным я раньше не был знаком. Знал из прессы, что это успешный и авторитетный командир Восьмого гвардейского корпуса, лучше других проявивший себя в Чеченской войне. Ельцин награждал его золотой звездой Героя, но он отказался: за гражданскую бойню стыдно получать ордена.
Интеллектуальные инвалиды от власти всегда подсовывали себе под мышки костыли из ярких личностей. Вот и Виктор Черномырдин, «паровоз» блока «Наш дом — Россия» (НДР), включил Льва Яковлевича в 95-м на парламентских выборах в тройку лидеров федерального списка. У самого «паровоза» пару не было отродясь, и генералу пришлось тащить на себе в Госдуму весь состав с порожняком. Кое-как доволок.
Когда мы с Рохлиным сдружились, я узнал, что он тоже родом из Казахстана: только не с Восточного, а Западного — с Аральска. По журналистским делам мне не раз приходилось бывать в том краю. Более безотрадного места я не видел. Пески, такары, солончаки. Летом за 40 градусов жары, а зимой под 40 — мороза — и непрестанные пыльные бури. Мелкий и соленый песок забивает рот, уши, глаза. Даже выносливые казахи стараются не селиться на берегах пустынного моря.
Какой бедой занесло сюда после войны еврея, отца Льва Яковлевича, генерал сам не знал. Только все-таки появился, подарил русской женщине Ксении Гончаровой двоих детей, потом заделал на прощание сына и тут же исчез навсегда. Мы еще пошутили на сей счет с генералом: есть на Арале местечко Барса-Кельмес, что в переводе с казахского: «пойдешь — не вернешься». Там якобы издавна хозяйничают НЛО. Не иначе, это придумали неверные мужики.
К чести Льва Яковлевича, он не отказался ни от фамилии, ни от принадлежности к отцовскому племени, что иногда пытались использовать его недруги-шовинисты. А он был начисто лишен каких-либо национальных предрассудков, осуждал деление человечества по расовым признакам, чем покорял нормальных людей.
Познакомились мы с генералом летом 97-го года. Я давно ушел из власти и создавал независимую телекомпанию ТВ-3, испытывая на себе чиновничьи ухищрения в выколачивании подачек. Однажды зазвонил телефон.
— Михаил Никифорович? — спросил голос. — Это Рохлин Лев Яковлевич, председатель комитета Госдумы. Отношусь к вам с глубоким почтением и хочу встретиться.
К вечеру он подъехал в мой офис в Доме на Набережной, с небольшой кожаной папкой. У него было усталое озабоченное лицо, а во взгляде чувствовалось добросердечие. Спросил, почему я ушел из политики, и, выслушав, сказал: а вот его угораздило в нее влезть, теперь столько узнал потайного — душа за Россию болит. Высокие слова у Льва Яковлевича не звучали напыщенно.
Он был откровенен, мне показалось, до дна. И верил, что я этой откровенностью не воспользуюсь в дурных целях. Очевидно, получил гарантии от кого-то из наших общих знакомых.
Генерал не собирался в политику: военный должен заниматься своим делом. Но премьер Черномырдин, возглавивший НДР, уламывал: надо подпереть крепким плечом партию власти. Конечно же, в интересах России — своих интересов Виктор Степанович никогда не держал даже в мыслях. Премьер сказал, что это не за так: они с Ельциным сделают для Рохлина все, что тот захочет. Возможно, подразумевались вилла на деньги «Газпрома», машины, квартиры. А генерал попросил помочь в перевооружении своего гвардейского корпуса и обеспечить его офицеров жильем. К тому же, ни нормальных бань у солдат, ни столовых.
Это мелочи для правительства, сказал ему премьер-вербовщик. Все будет сделано, как только закончатся выборы. Пусть Рохлин находится постоянно на связи и контролирует выполнение.
Выборы прошли, и сколько ни пытался победивший Лев Яковлевич пробиться на прием к Черномырдину — все впустую. По телефону его с премьером тоже не соединяли. О своих обещаниях Виктор Степанович тут же забыл. Ему было все равно, кому крутить шарики — пенсионерам, шахтерам или товарищу по предвыборному блоку. Во вранье он не уступал даже маэстро Ельцину.
Ну обманули так обманули — генерал уж ни на что не надеялся. А встречи с премьером добивался как председатель парламентского комитета по обороне. У Льва Яковлевича накопилось к Черномырдину много вопросов. И не только к нему.
Ельцин с Грачевым до зубов вооружили бородачей Дудаева и бросили против них молоденьких необученных русских ребят без нормальной огневой поддержки. (Помните, как грачевские штурмовики бомбили в Грозном здание банка, скрывая чьи-то следы, а не оборонительные рубежи сепаратистов.) Полноценную артподготовку проводить было нечем — каждый снаряд на счету, как у Красной Армии в 41-м году. Проблемы с патронами, с транспортом для переброски боеприпасов и подкреплений.
За два дня (с 31-го декабря по 1 января 95-го) в бездарной грозненской операции погибло полторы тысячи наших солдат и офицеров, ранения получили две с половиной тысячи. В Афганистане, где воевал Лев Яковлевич, даже за год таких потерь не несли. Ребята генерала брали дворец Дудаева тоже «на пупке», но хитростью, вопреки дуроломным приказам из Москвы — потому и убитых были единицы.