– Что? – Максим ожидал от своего подопечного всего, чего угодно, но только не этого. – Как это я сделаю?
– Просто скажи, что завтра все поедут домой. Что это традиционный прощальный костер. Скажи, ты же вожатый. Ты можешь это сделать.
– Как это я скажу? О чем ты? А как же Петухов?
Оба посмотрели в сторону начальника. Он стоял неподалеку и с подозрением рассматривал их.
– Максим, пожалуйста.
– Меня выгонят из лагеря.
Васька замялся, аргументы у него закончились.
– Скажи, – коротко бросил он, отходя в сторону.
Максим потоптался на месте, пожал плечами, шагнул ближе к костру и поднял руку.
Замолчала гитара, оборвалась песня, смолк хохот.
– В чем дело? – Петухов пошел на вожатого.
– Ребята, – неуверенно начал Максим, но чем больше он говорил, тем сильней и тверже становился его голос. – Мы не просто так собрали вас на костер. Мы хотим объявить вам, что смена заканчивается.
– Как?
Волна удивления прокатилась по кругу.
– Не сметь! – Петухов яростно ударил кулаком о ладонь и придвинулся к строптивому вожатому.
– Серега! – крикнул Глебов, бросаясь наперерез начальнику.
Щукин вскочил, но побежал не к Петухову, а к дворнику.
– Не туда! – Глебов схватился за голову. – Он ни при чем!
– Смена закончилась, – перекрывая нарастающий гул голосов, закричал Максим. – И сейчас в присутствии всех мы опустим флаг лагеря.
На мгновение наступила тишина, а потом все заполнила барабанная дробь. Щукин тупо хлопал глазами, не понимая, что делать. Васька налетел на начальника.
– Стойте, – раскинул он руки. – Не мешайте ему.
– Уйди отсюда, противный мальчишка. Ты все испортишь!
– Нет, я все исправлю. Смена закончится, и все вернутся обратно.
– Смена никогда не закончится. – Петухов схватил Ваську за плечи. – Она будет вечной. И не стой на моем пути!
– Нет! Флаг уже опускают.
Петухов резко развернулся. Лена, с трудом перебирая руками, тянула вниз тугой, проржавевший трос, к которому был прикреплен флаг. При каждом рывке темное полотнище вздрагивало и нехотя на чуть-чуть сползало вниз.
Петухов отшвырнул от себя Глебова и решительными шагами направился к флагштоку.
– Эта смена была короткая, – надрывался Максим. – Но и такая она вам запомнится надолго. Я надеюсь, что вы приедете сюда еще раз.
Его обступили другие вожатые, и голос Максима смолк.
– Серый! – Васька барахтался на земле. – Скорее.
Петухов уже добежал до Лены, схватил ее и встряхнул.
– С чего ты взял, что это он? – Щукин все еще не двигался с места. – Ты же говорил, папа – дворник. Да он и фигурки делает со всех ребят.
– Но это Петухов создает для нее отряд. Замаливает грехи, пытается искупить свою вину.
– Почему?
Отвечать было некогда. У костра столпились ребята и с ужасом смотрели на вожатых – среди них шла драка. Максим пытался вырваться, но его не пускали. У флагштока тоже копошились. Лена из последних сил цеплялась за трос. Петухов вздернул ее в воздух.
– Смена моя, и, если понадобится, я сам ее закончу.
Флаг побежал вверх.
Барабанная дробь накатила с новой силой.
Лена вырвалась из рук начальника, повернулась к костру и пронзительно закричала. Васька посмотрел туда, куда она показывала.
Из темноты дружными рядами стали выходить призраки. Впереди них скользила статуя. На ее плече сидела Таня.
Шествие было незаметно для остальных, вожатые все еще топтались вокруг Максима, ребята, не обращая внимания на появившихся, жались ближе к огню.
Пока все были увлечены сами собой, Васька добежал до флагштока и резко дернул трос вниз. Петухов взвыл от боли – скользнувший трос поранил ему руки. Флаг немного спустился.
– У тебя ничего не получится, – прошипел начальник, отталкивая Глебова.
Флаг вновь пополз вверх.
– Пустите! – Глебов отпихнул от себя руку начальника, прыгнул вперед и снова рванул трос. Перед его носом мелькнула тонкая девчачья рука, и трос пошел с удвоенной силой.
– Давай же, – как будто подгоняя сама себя, шептала Лена.
Флаг несколько раз дернулся вверх-вниз и замер где-то на середине. Петухов с Глебовым остервенело дергали каждый свою сторону троса, но флаг больше не двигался. Васька отбежал в сторону. В темноте мало что было видно, – казалось, трос соскочил с блока.
– Застрял, – прошептал Глебов упавшим голосом. – Неужели застрял? – Он на всякий случай подергал еще, но только содрал ладони. Флаг не шевельнулся.
– Как застрял? – не поняла Лена.
– Застрял? – Петухов довольно потер руки. – Замечательно. Теперь моя очередь делать ход. – Он посмотрел куда-то в темноту. – Начинайте.
Васька растерянно оглянулся, соображая, чем бы таким ударить по флагштоку, чтобы трос вернулся в блок, но не придумал ничего умнее, чем подпрыгнуть и ухватиться за тонкий шест. Руки заскользили вниз, ноги безуспешно искали точку опоры. Пару раз дернувшись, он скатился на землю.
– Васенька, миленький! – запричитала над ним Лена. – Еще чуть-чуть.
Он подпрыгнул снова, стараясь взяться как можно выше. Под руку попал колючий трос. Васька перехватил руку поудобнее и опять сорвался.
– Подожди, – рядом оказался Щукин.
Он легко оттолкнулся от земли и стремительно, еле касаясь шеста, стал забираться наверх.
Васька затаил дыхание. Только бы он долез, только бы достал до флага…
– Его нужно не сорвать, а опустить, – прошептала Лена.
Точно! Флаг нужно спустить. Сорванный флаг спущенным не считается.
– Серега! – закричал Глебов. Но приятель его не слышал.
Рядом ухнуло. Васька покосился на появившийся около него белый постамент. Статуя, вытянувшись во весь рост, пыталась достать до поднимающегося Сереги. Но он залез так высоко, что даже ее роста не хватало, чтобы дотянуться.
От злости она ударила по флагштоку. Шест закачался.
– Осторожней! – вырвался крик из Васькиной груди.
Щукин держался на одних руках. Глебов зажмурился, досчитал до пяти и вновь открыл глаза. Серега обхватил флагшток коленями и снова карабкался вверх.
До флага ему оставалось всего ничего, когда барабанщица обняла шест и начала раскачивать его.
– Он разобьется! – чуть не рыдала Лена.
– Прекрати! – Глебов стукнул кулаком по постаменту. Было больно, но статуя ничего не заметила, только еще резче потянула шест на себя.