— У нас еще остались неизрасходованные оперфонды, — напомнил педантичный Купцов. — Вот список расходов…
— Что ж ты меня за крохобора-то такого считаешь? Слышать ничего не хочу.
— Ой! Ой! — насмешливо протянул окончательно ушедший в «трын-траву» Строгов. — Караул! Оперфонды!
— Ты вот что, Игорь… езжай-ка ты домой. Мой водитель тебя отвезет. А завтра… сегодня говорить с тобой бесполезно… завтра будем обсуждать твои невеселые финансовые перспективы. Понял?
— Понял, — кивнул Строгов.
И, съехав с кресла, секундно захрапел на ковролине.
— М-да, беда! — кратко умозаключил Брюнет.
— Пьяный проспится, дурак никогда, — философски заметил Купцов.
— В том-то все и дело, что Игорь — далеко не дурак. Потому и непонятно, как же он так глупо подставился.
— Сломал его Трубников, — вынес свое профессиональное суждение Петрухин. — Смял. Раздавил… Но, разумеется, твой Игорь сам виноват. Он сам поставил себя в зависимость от Матвеева. Если бы не подвернулся случай с Нокаутом, нарисовался бы другой, третий… В конце концов, Саша мог начать шантажировать его сожженным джипом. Я даже немного удивлен, почему он не стал этого делать сразу.
— Ладно! Бог-то с ними, — отмахнулся Брюнет. — Всё хорошо, что абы как, но кончается… Я вот что предлагаю, мужики: а не отметить ли нам завершение наших трудов?
— Лично я — не против. А наоборот, всячески даже за.
— Я, в принципе, тоже не против, — согласился Купцов. — Но только не прямо сейчас. Есть тут у меня одно дельце. Неоконченное.
— У меня на сегодня тоже все довольно плотно. А вот, допустим, завтра вечерком? Тем более — пятница. Тут уж, как говорится, сам Заратустра велел… Короче, приглашаю вас завтра, в восемь, в одно приватное и во всех отношениях приятное место. С хорошей кухней, с хорошей музыкой. Расходы, естественно, беру на себя.
— Ну теперь мы и сами вполне себе. Платежеспособны, — довольно улыбнулся Петрухин, ощущая приятную тяжесть в карманах.
— Только вот надолго ли? — философски заметил на это Купцов.
* * *
Партнеры покинули кабинет Брюнета, прошли через приемную с удивленной Аллочкой и раскуроченным факсом. Миновали «зимний сад» с черепахами и офисный КПП, на котором подрабатывал седой флотоводец по фамилии Черный…
…Петрухин с Купцовым вышли на набережную. Светило солнце, ветер гнал по Неве волну… Стихийно-пророчески пробушевав накануне, в день гибели Саши Матвеева, природа теперь словно бы сменила гнев на милость. «Успокоилось синее море», и, в строгом соответствии с героем Пушкина, партнеры по частному сыску возвращались теперь к своим «корытам» и своим «старухам»… На парковке «Магистрали» они бросили прощальный взгляд на возвращенный законному владельцу, ставший уже чуточку родным «фольксваген» и загрузились в купцовскую некозырную «девятку». Странное дело — каждый из них сейчас испытывал словно бы некое ощущение потери. И это притом, что оба стали одномоментно богаче сразу на пять тысяч долларов. И все равно — ощущение потери никуда не девалось.
— Дай-ка сигаретку, Дима, — попросил Купцов. — Ну что, дружище, следствие закончено… забудьте?
Петрухин посмотрел на приятеля с немалым удивлением. Ибо примерно такие же слова сейчас крутились и в его голове.
— Жалеешь?
— Нет, просто начинаю ностальгировать.
— Эге ж, хлопчик! Не журись, завтра снимем напряг. Что немаловажно: за счет господина олигарха. Как тебе перспектива?
— Могла быть и лучше.
— Но ведь могла быть и хуже?
— Тоже верно. Тебе куда?
— До метро докинешь?
— Могу на Финляндском высадить. А хочешь, поехали со мной на Сенную.
— Вот уж фиг! Оно мне надо, в пробках гнить?! Давай уж тогда Финбан… Да, а что у тебя на Сенной?
— Апрашка.
— О как? Решил сразу спустить все полученные бабосы?
— Ничего подобного. Просто мне нужно там привет передать. Я обещал.
— Кому?
— Привет Мамуке от брата Намика.
— Эге ж, хлопчик! С вами приятно иметь дело!..
Купцов повернул ключ, двигатель «девятки» забормотал, и они поехали.
Поехали мимо «Крестов», в которые так и не удалось упрятать Сашу Матвеева.
— Я тоже сейчас об этом подумал, — перехватив взгляд Купцова, кивнул Дмитрий. — Не знаю — хорошо это или плохо, но меня воспитали безбожником. А потому — я не верю в Божий суд. А от людского наш Матвеев-Трубников ускользнул…
…На Финляндском вокзале Петрухин вышел.
Какое-то время он стоял, смотрел вслед удаляющейся в сторону Литейного моста «девятке» и мучительно вспоминал цитату, которую на днях услышал от своего друга.
«Как это он там говорил? Ну-ка, ну-ка… Ничто не пропадает бесследно, ничего и никогда… И все времена — одно время, и все умершие не жили до тех пор, пока мы не дали им жизнь, вспомнив о них, и глаза их из сумрака взывают к нам».
13 мая 2011 года, пт.
— …Ну, мужики, — сказал, поднимая фужер, Брюнет, — за вас! Выручили вы меня.
— Пустое, — деликатно возразил Купцов.
— В нашем деле ведь как? Как карта ляжет, как повезет, — подхватил и развил мыслю приятеля Петрухин.
— Да-да. Дмитрий абсолютно прав — загадывать ничего нельзя и результат никогда не гарантирован.
— Э-э, господа сыщики… Это вы мне бросьте. И в бизнесе ничего нельзя загадывать. И в картах. И, допустим, в медицине… Но почему-то у одного хирурга все или почти все получается, а у другого — сплошь смиренное кладбище. Так в чем тут дело?
— В профессионализме. В профессионализме, Виктор Альбертыч. Это аксиома. Мои слова — относительно везения — распространяются на каждый конкретный случай, а не на статистику. Каждый отдельно взятый случай может быть провальным. Но статистика ставит все на место.
— Абсолютно с вами согласен. А посему — тост за профессионалов. За вас, господа сыщики. За вас, УМЕЛЬЦЫ.
— Спасибо, товарищ олигарх, — хмыкнул Петрухин.
«Господа сыщики» и «товарищ олигарх» выпили. В данный момент они вольготно расположились за столиком на верхней палубе ресторанного комплекса «Фрегат „Благодать“», стоящего на приколе в самом сердце Питера — у гранитных берегов Петровской набережной. Ресторан проходил по разряду весьма дорогих и престижных. Недаром среди его посетителей числились великие князья, принцессы, министры и даже отдельные звезды отечественного шоу-бизнеса.
По правую руку от выпивающей и закусывающей троицы простирался совершенно открыточный вид на Петропавловскую крепость — с позолоченным шпилем собора и золотой бабочкой порхающим в небесах ангелом. По левую — величаво плескалась красотка-Нева. Ну а непосредственно в створе уже достаточно хмельных взглядов со(буты)беседников, рядом с ведущим на нижние палубы трапом-лестницей, с каменным и немного туповатым выражением лица бдил Влад — телохранитель Брюнета. Он пил кофе и привычно как бы контролировал поляну. Уточнение «как бы» объяснялось полным отсутствием здесь посторонних, за исключением обслуги, людей. То ли местный ценник был настолько запределен, что посетители обходили фрегат стороной. То ли принимающая сторона, в лице олигарха Голубкова, была настолько крута, что могла позволить себе снять на вечер всю палубу…