Выждав паузу, но так и не дождавшись от Пронина хоть какой-то реакции на озвученное заявление, Серёжа, уже без прежнего пафоса и металла в голосе, поинтересовался:
— Ну чего притих, студент? Думал, само рассосется?
— К-к-ка-какими преступлениями? Что рассосется? Я ничего не…
— Серёж! Ты запамятовал приплюсовать до кучи статью за номером 158. Она же — «кража», — напомнил Шалимов, заглядывая в лежащий на полу холщовый рюкзачок. — Граждане понятые! Обратите внимание! — Осторожно, одними кончиками пальцев оперативник извлек из рюкзака автомагнитолу марки «Пионер».
— Это не мое! Я пришел, а оно… оно уже здесь было! — отчаянно заверещал Пронин.
— Ну это само собой! Всё, Женя! Давай собирайся. Время позднее. А мы и без того, по твоей милости, приличных людей из постелей выдернули… Поехали, там тебя дружки заждались.
— Какие дружки?
— Лепшие, — усмехнувшись, пояснил Шалимов. — Те, которые «оторви да брось»: на пиру — поддержат, на миру — сдадут…
Санкт-Петербург, 2 октября, вск.
Равно как сутками ранее дважды подряд повезло Асеевой, нынешним вечером столь же несказанно свезло непосредственному виновнику ее бед Кириллу Гордееву. Вот и верь теперь тезису о том, что не имеющий отношения к блатному миру Бог [26] вроде как в обязательном порядке «шельму метит».
Не секрет, что всё в этом мире происходит не случайно, а по тем или иным причинам. Причем чаще всего как раз по причинам «иным». Вот и в случае с Гордеем вышло так, что по дороге к дому бывшей землячки, она же — полюбовница, его нагнал звонок на практически никому не известный, как бы «секретный» мобильный номер. Звонила сама Катерина и тревожно поведала, что супруг-мореман вернулся из рейса «по-репински нежданным» — на трое суток раньше запланированного. И это означало, что Кирилл не только круто обломался в части запланированного бурного секса, но и в одночасье лишился питерской крыши над головой.
Обложив нетерпеливого супруга изысканнейшими матами, Гордеев вынужденно изменил курс на сто восемьдесят градусов и на метро возвратился обратно в центр, где занялся приисканием альтернативного места швартовки.
Таковое сыскалось под вывеской небольшого мини-отельчика на улице Рубинштейна. Где, кстати сказать, почасово сдавались не только койки, но и девочки. Вот только в сравнении с ненасытной по части любовных утех Катериной последние оказались страшны и технически неизысканны. Так что в какой-то момент спонтанного соития Кирилл снова недобрыми словами мысленно помянул моремана. Даже и не подозревая, что классический анекдот «вернулся муж из командировки, а жена…» в буквальном смысле спас ему сегодня жизнь. Ибо…
Ибо, как следствие, Павел Тимофеевич Бажанов этой ночью так и не получил эсэмэску с загодя обговоренной фразой: «Фирма „Стикс“ благодарит вас за обращение в нашу компанию и дарит вам пятипроцентную скидку на новые заказы». Поскольку, в свою очередь, люди Файзуллина так и не дождались Гордея у адреса Катерины.
Равно как не сумели выполнить поставленную Тарасовым задачу по захвату Кирилла прокатившиеся в адрес на Комендантский бойцы под предводительством отмороженного минимум на полголовы Марчелло. Впрочем, эти в отместку хотя бы отыгрались на том же моремане. Тот попытался было качать права и вполне обоснованно интересоваться: «А почему, собственно, в моей квартире должен ночевать некий вологодский товарищ?» Мореману в двух словах и с полдюжины ударов по разным частям тела доходчиво объяснили, что в этом мире существует темы его некасаемые. А после того, как визитеры-налетчики покинули хату, растворившись в ночи, из коей до того и материализовались, уже сам морской волк устроил своей законной допрос с пристрастием и с легким рукоприкладством же.
Словом, этой ночью имело место быть немало движухи вокруг да около Гордея. Вот только персонально он, сам того не ведая, вышел сухим из воды.
Но вот надолго ли? Думается нам — едва ли. Во-первых, мифическая, несуществующая фирма «Стикс», под виртуальной вывеской коей скрывались вполне реальные киллеры из ведомства господина Файзуллина, получила серьезную предоплату за физическую ликвидацию Кирилла. А во-вторых, авторитетный череповецкий товарищ Тарас терпеть не мог, когда его распоряжения не доводились до логического завершения… Словом, с немалой долей уверенности можно говорить о том, что уготованная Кириллу Гордееву веревочка в итоге обязательно должна была свиться в петлю. А пока…
А пока — спермоопустошенный, измученный стрессами последних дней Гордей тихо и мирно посапывал в объятиях снятой на всю ночь некрасивой, но зато грудастой девахи по имени Снежана (по паспорту — Люся). Коя, отрабатывая триста баксов, угодливо предоставила ему в качестве подушки пышный бюст, а сама с нетерпением поглядывала на настенные часы. Собираясь ровно в шесть утра свалить из номера «по-английски» (то бишь не прощаясь с клиентом). А заодно, уже сугубо «по-русски», прихватить на память о проведенной ночи приятной толщины портмоне клиента.
Трасса А-114, Ленинградская область, где-то между Дыми и Астрачами, 2 октября, вск.
Представительский «хаммер» Брюнета, сопровождаемый не менее внушительным, нежели у Тараса, эскортом, возвращался в Санкт-Петербург.
Состоявшуюся в «Родничке» стрелку в целом можно было провести по разряду зачетных. Кабы не финал, оказавшийся смазанным по причине якобы внезапного непоявления Кирилла Гордеева в адресе на Комендантском.
Нет, конечно, Олег Петрович клялся и божился, что в самое ближайшее время «шутника» разыщут и доставят в офис «Магистрали» для обстоятельного разговора, но осадочек все едино оставался. Потому как — пацанская клятва, конечно, штука сильная. Вот только… «мало ли что говорит вдова, надевая черные кружевные трусы»? [27]
— Так ты считаешь, что Тарас все-таки не блефовал?
— По какому из пунктов? — уточнил Брюнет.
— Может, то была лишь тонко разыгранная театральная постановка? А на самом деле они элементарно дали возможность Гордею свалить и залечь на дно?
Виктор Альбертович задумался.
— Мне показалось, эмоции у Олега были правильные.
— В смысле эмоции правильного пацана?
— В смысле — такие сыграть-сымитировать трудно. Особенно с учетом Олежкиного минно-взрывного характера. При таком подходе, скорее, я склонен разглядеть «театр» в реакциях Бажанова.
— Пфу… По мне так, сей деятель на драмтеатр всяко не тянет. Максимум — на пантомиму, — убежденно не согласился Дмитрий. — Павел Тимофеевич нонче банально обосрался по самые щиколотки. Потому и держался путано неадекватно.
— Ты просто мало с ним знаком, — не менее убежденно не согласился Брюнет. — Тимофеич, он из той породы людей, которые пугливы, лишь когда их прищемишь. За одно место. А вот все остальное время ведут себя — и дерзко, и нагло. Да чего там далеко ходить? Взять хотя бы историю с Купцовым и Яной. Ты ведь не станешь отрицать, что комбинацию Бажанов провернул тогда мегаизящную? И кабы не наш пылкий влюбленный…