— Троянец хотя бы отдавал себе отчет в том, что делает. Люди идут за Гектором, потому что верят ему, а не потому, что он чей-то сын и его жребий — стать героем.
— У меня нет ответа, Эвдор.
Ахиллес — вот кто беспокоил меня больше всего.
Даже не сам Ахиллес, а его необъяснимые способности.
Поведение Пелида было мне вполне понятно. Молодой, честолюбивый глупец, дорвавшийся до командования войсками.
Я прибыл сюда из конца продвинутого двадцать первого века. Все явления природы были изучены и объяснены с научной точки зрения. Расшифрована ДНК человека, найден и нейтрализован ген, отвечающий за старение. Люди достигли небес и не нашли там богов.
На вершине Олимпа они тоже не были обнаружены.
Здесь все было иначе.
Если неуязвимость Ахилла еще как-то можно объяснить более-менее научно, вроде теории Дэна о случайной мутации, то его непотопляемость не лезла ни в какие ворота. Потому что никакая мутация не может нарушить законы физики.
Тело, помещенное в жидкость, погружается, вытесняя занимаемый им объем. Если оно, конечно, не легче воды.
Но я сомневаюсь, что Ахилл весит меньше восьмидесяти килограммов. И я видел, как в этом самом море утонули десятки других людей.
Логичное объяснение происходящего было только одно, но оно было невероятным.
Ахиллес на самом деле сын нереиды Фетиды и именно поэтому имеет стойкий иммунитет к воде.
По крайней мере, к морской воде. В реку Стикс его, судя по всему, все-таки окунали.
Дэн
— Что именно вам не нравится, Максимилиан? — Голос мистера Картрайта был холоден и резок. Холоден настолько, чтобы превращать воду в лед, и резок настолько, чтобы резать этот лед на куски.
— Я не говорил, что мне что-то не нравится, мистер Картрайт.
— Билл.
— Я не говорил, что мне что-то не нравится, Билл, — послушно повторил Макс. — Мы бьем все рейтинги, это правда. История получилась достаточно интересной…
— Но лично вас что-то не устраивает.
— Я не могу сказать, что меня что-то не устраивает. Просто мы столкнулись с чем-то, чего не можем понять.
— И каковы ваши предложения?
— Я… я думаю, что нам стоит повременить с объявлением правды, мистер Картрайт.
— Билл. Аргументы, пожалуйста.
— Я хотел бы избежать возможного шока среди наших зрителей.
— Шока, Максимилиан? Что вы понимаете под словом «шок» и как мы можем его вызвать нашим шоу?
— Мы живем в просвещенное время, живем в цивилизованном обществе. Мы объяснили почти все загадки природы. Я не думаю, что мы можем шокировать зрителя правдой о темпоральном туннеле и о том, что мы ведем съемки в прошлом при помощи миниатюрных камер, следящих за всеми событиями. Это вряд ли кого-то сильно удивит, потому что это — наука. Мы перестали удивляться науке, Билл.
— Вот как? Вы полагаете, что существование темпорального туннеля никого не удивит?
— Удивит, но не испугает. Темпоральная физика — это научная дисциплина, существование туннеля можно подтвердить множеством научных формул, которые, конечно, почти никто не поймет, но само их наличие успокоит обывателя. Однако в самом прошлом происходят события, которые не вписываются в привычную нам реальность, и я считаю — мы не должны раскрывать зрителям правду до тех пор, пока не выясним, что происходит на самом деле.
— Насколько я понимаю, вы говорите об Ахилле.
— Да.
— Но не хотите ли вы сказать, Максимилиан, что вы на самом деле верите в существование олимпийских богов?
— Я не знаю, во что верить, Билл. Я верю в физику. Но я верю и собственным глазам. Ахилл попирает законы физики.
— Что думаете вы, Дэниел?
Опять переврал мое имя.
— Главная проблема, которая может возникнуть при реализации задуманного, — это мнение Римско-католической церкви и прочих христианских конфессий. У них существуют очень четкие определения того типа людей, что способны ходить по воде, аки посуху. Боюсь, они могут обвинить нас в богохульстве.
— Это правда, — сказал Джон Мур. — Но нашими юристами уже подготовлены соответствующие релизы. Думаю, что мы отобьемся. Никто не закреплял за церковью патент на хождение по волнам.
— Еще какие-то мысли, Дэниел?
— Меня лично тоже беспокоит Ахиллес, — сказал я. — Но я не думаю, что он настолько же обеспокоит наших зрителей. То, что мы не можем понять природу происходящего, не означает, что мы не можем объяснить ее другим. Там ведь есть еще один персонаж, владеющий сверхчеловеческими способностями, — полковник Трэвис.
— В его способностях нет ничего сверхчеловеческого, — сказал Джон. — Ведь мы сами ему их предоставили. Это просто торжество технологий.
— Именно на это мы можем списать и способности Ахиллеса. Непробиваемую кожу можно объяснить мономолекулярной броней, например.
— Мономолекулярной брони не существует, — сказал Макс.
— Я об этом знаю, — сказал я. — Ты знаешь. Но большинству зрителей это неизвестно. Будут слухи конечно же, которые только поспособствуют росту рейтинга.
— А непотопляемость?
— Водоотталкивающий репеллент.
— И превосходное чувство равновесия, — сказал Макс.
— Не надо сарказма, — попросил мистер Картрайт.
— Хорошо, Билл. Сарказма больше не будет. Я не собираюсь препятствовать нашим планам. Я просто высказал свое мнение.
— Джон?
— Мы подготовили отдельный круглосуточный канал, — сказал Джон. — Рекламное время продано на полгода вперед. Записаны обращения к зрителям, интервью с основными создателями проекта. Созваны пресс-конференции. Я считаю, что мы не можем ничего отменить.
— Ваше мнение мне понятно. Дэниел?
— У меня нет особых возражений, Билл. Просто информацию надо будет подавать аккуратно.
— Максимилиан?
— Я не против. В принципе. И если вы не согласны подождать, то я готов продолжать работу и следовать принятому плану.
— Я тоже «за», — сказал обладатель основного и решающего, если не единственного значимого здесь, голоса. Билл любит иногда поиграть в демократию, но все стратегические решения принимает сам. И если бы все трое присутствующих главных — главный режиссер, главный аналитик и главный продюсер — высказались против, этот факт все равно бы ничего не изменил. — Мы продолжаем.
— Спасибо за всестороннюю поддержку, — сказал Макс, когда мы вышли из кабинета Билла.
Джон остался, чтобы обсудить подробности маркетинга.