– Надо же, – сказал Гэндальф. – Ну, меня-то он с хорошей стороны описал?
– Ага, практически символ мудрости, честности и неподкупности.
– А я такой и есть, – скромно ответил Гэндальф. – Надеюсь только, что он не все описал, что мы ему рассказывали. Например, тот вечер, когда мы с Арагорном так нажрались, что поутру у нас хоббиты в глазах двоились.
Я заверил Пыльного, что ни о чем подобном у Толкина не упоминается, и он успокоился.
Понимая, что я удостоился чести общаться с выдающимся героем современности (Третьей эпохи Средиземья), я постарался выудить у Гэндальфа хоть какие-то комментарии относительно Войны Кольца, чтобы донести его слова до любопытных и почитающих его потомков. Вот некоторые из его высказываний.
Да, брат Серега, глубока Морийская Бездна, никем не мерена. Долго я падал в нее вместе с Балрогом, и, скажу я тебе, брат Серега, немереные там у гномов запасы мела.
В принципе, что есть Балрог, если не принимать во внимание, что он большой, древний рогатый демон? Обычный элементаль огня, страдающий манией величия, отягощенной убийственными наклонностями. Будь у меня под рукой обычный огнетушитель, я справился бы с ним за несколько секунд.
На самом деле я пытался договориться с Балрогом по-хорошему, и там, на Морийском мосту, совсем не орал ему: «Но пасаран». Просто спросил огоньку, думал, посидим, покурим. Но какая-то тупая орочья скотина выпустила по мне стрелу, со свойственной оркам меткостью промахнулась и угодила Балрогу в задницу. Он несколько разозлился, так что пришлось мне обрушивать мост и вступать с ним в схватку.
Да, я обозвал Хранителей глупцами. Я их еще не так обзывал, только все остальное, как я понимаю, в книгу не вошло. Нет, ты сам себе представь ситуацию, да. Я, вместо того чтобы выкурить с Балрогом трубку мира и поболтать о старых добрых деньках – а мы с ним, между прочим, оба ветераны Войны Гнева, хоть воевали и на разных сторонах, – вынужден обрушить под собой мост. И вот я повис над пропастью, в меня вцепилась эта чертова туша весом в пару центнеров, а эти придурки с Арагорном во главе просто стоят и пялятся на происходящее, вместо того чтобы нестись во весь опор. Иногда просто зло берет на этих героев, честное слово.
С Саруманом я поначалу промахнулся. Нечего было с ним разговоры разговаривать, кинжал ему под ребро – и труп в реку. Скольких неприятностей бы избежали.
Исилдур вообще-то неплохой парень был. Отличный солдат, приятный собутыльник, но меры в возлияниях не знал. Меч по пьянке столько раз ломал, что пришлось под это дело целую легенду выдумывать.
У меня всегда был дар провидца. Вот и тогда, стоило мне только Кольцо у Бильбо увидеть, как я сообразил, к чему это привести может. Ну и первым же порывом бросил его в камин. А вдруг бы оно там расплавилось и не пришлось бы весь огород городить?
Почему Гимли, сын Глоина, так на Галадриэль запал? А ты гномьих женщин видел когда-нибудь? Они же от мужиков только шелковистостью бороды и отличаются. Потому гномы, стоит им только из своих подземелий выбраться, становятся такими галантными и обходительными со слабым полом. Хочется хоть раз в жизни заняться сексом с теми, у кого волосы на лице не растут.
Леголас – отличный воин, но он эльф, и этим все сказано. Слишком романтичный парень, цветочки-лютики… Вокруг кровь льется, а он закатом любуется или новый сонет сочиняет. Не понимаю я этих эльфов.
Почему я, провидец, не мог дверь в Морию без помощи Фродо открыть? Да как раз потому, что провидец. Я ж знал, что меня за этой дверью Балрог ждет, вот подсознание и подсуетилось. Забыло пароль и интеллект напрочь выключило. Инстинкт самосохранения и у магов есть, против него никуда.
Хоббит – это не просто ценный мех на ногах. Это еще мифриловая кольчуга и три фута разящей эльфийской стали.
Галадриэль подарила Отряду три лодки. Это намек, понял? Гребите, мол, ребята, отсюда подальше. Они и погребли.
Обидно, что из всей моей блистательной карьеры мага и воителя потомкам лучше всего запомнилась неудачная и нелепая схватка на Морийском мосту. Это был апофеоз карьеры Балрога, но не моей.
Вообще, честно говоря, с хоббитами очень неудобно получилось. Ведь Кольцо в Ородруин любой дурак бросить мог, даже Арагорн. Но это было что-то типа пари. Понимаешь, мы со Следопытом и раньше знакомы были, и Элронда я давно знал. А Следопыт с Арвен встречался. Вот он и попросил меня Арвен у Элронда за него сосватать, поделикатнее подойти, так сказать. Но Элронд в ярость пришел. Чтоб я, говорит, за безродного смертного свою единственную дочь выдал? Да, говорит, скорее Мордор перед глупым хоббитом содрогнется, чем я это сделаю. Ну, я и разозлился и пошел к Бэггинсам чай пить. А про Войну Кольца уже потом люди придумали.
Саурона я еще пацаном знал, в те времена, когда он у Моргота на побегушках состоял. Талантливый мальчик, но была у него этакая зацикленность на всяких побрякушках. Кольца, браслеты… Любовь к ним его и подвела.
Древко копья дрожало от остаточной энергии, а мы с Гэндальфом тупо на него пялились, машинально стряхивая с одежды осколки лобового стекла. Копье пробило его в самом центре, прошло между нами, чудом никого не зацепив, и вонзилось в спинку заднего сиденья.
Рефлекторно я нажал на тормоз, и американский пожиратель бензина замер на месте. Я, конечно, не большой специалист в области ведения наступательного боя против ископаемых трехголовых рептилий, однако мне казалось, что метание копья для Змея Горыныча – не самый традиционный способ атаки непрошеных гостей.
– Что-то тут не так, – сказал Гэндальф, разделявший мои сомнения.
Мы находились в весьма холмистой местности, где, помимо холмов, никаких укрытий не было, поэтому я продвинул машину чуть вперед, и мы узрели копьеметателя.
Это был здоровенный детина в кольчуге и остроконечном шлеме. В одной руке у него был тяжелый щит, в другой – меч.
– Слышь, пацан, – по привычке сказал я, неторопливо вылезая из машины. – Ты реально представляешь, что ты сейчас сделал? Ты знаешь, на сколько эта тачка потянет?
Но парень не обратил на мои слова никакого внимания. Он дико заорал и ринулся на меня, подняв меч. Я встал в боевую стойку, кляня себя за то, что не вытащил из сумки Бориса пистолет, и приготовился дать парню достойный отпор, но он пробежал мимо меня и рубанул мою машину по капоту.
– Ах ты, – сказал я и двинул его в челюсть.
Недоумок пришел в себя только через полчаса, после чего поведал нам свое видение ситуации. Он оказался еще одним из былинных русских богатырей, вопреки наставлениям Гэндальфа спешивших на выручку Василисы Прекрасной. Звали его Добрыня Никитич.
Он ехал по степи и вдруг услышал страшный шум. Приблизившись, парень увидел огромное черное чудище, внутри которого усматривались два человеческих силуэта. И он поспешил нам на выручку, считая, что лупоглазый немецкий монстр поглотил нас заживо.
Представляю, что было бы, если бы мы с Гэндальфом не вышли из машины. Он выковыривал бы нас из «бумера», как финскую сельдь из консервной банки.