— Очень мудрая мысль, — усмехнулся Гром.
— И главное, своевременная, — заметил, подходя к ним, Иркут.
— Не нравится мой план — придумайте свой, — обиженно проговорил Костя.
Зря он это сказал. Гром посмотрел на Костю тяжелым взглядом и хрипло проговорил:
— Извини, я что-то не понял. В чем твой план? Просто идти вперед, пока куда-нибудь не придем?
— Ну да, — кивнул Костя.
— И это ты называешь планом?
Костя нахмурился:
— Гром, я тебя, конечно, уважаю, но иногда ты…
— Что? — прищурился Гром.
— Ничего, — нехотя пробормотал Костя.
Гром тут же потерял к нему интерес и повернулся к Иркуту:
— Иркут, ты со мной, остальные ждут здесь! — распорядился он. — И держитесь кучнее, не шарьтесь по туннелю! Да, и еще, — снова обратился он к Косте, — прежде чем палить из автомата почем зря, спроси сначала: «Кто идет?» Не хватало еще, чтобы ты нас тут грохнул.
— Не бойся, не грохну, — осклабился Костя. — Я с этой игрушкой управляться умею. — Он ласково похлопал автомат по цевью.
Гром и Иркут двинулись к двери. Гром взялся за ручку и осторожно потянул на себя. Дверь приоткрылась. Гром первым шагнул внутрь, друг последовал за ним.
Оставшись наедине с заложниками, Костя заметно повеселел, но тут же вспомнил о мотоцикле, висевшем под сводом туннеля, и снова озабоченно нахмурил брови.
— Может, девушкам развяжешь руки? — попросил его Пахомов. — Ясно ведь, что они не убегут.
Костя вышел из задумчивости и презрительно посмотрел на старшего сержанта:
— Слушай, козел, ты опять лезешь не в свои дела? Ну смотри, я тебя предупреждал.
Бандит поднял автомат и направил его на Пахомова.
— Если ты выстрелишь, то мы расскажем Грому про твой фонарик! — громко предупредила Ольга.
— Тш-ш-ш! — зашипел на нее Костя. Потом натянуто усмехнулся и произнес с показной небрежностью: — Напугала, сука. Да вам всем жить осталось десять минут.
— Это не тебе решать, — встряла в разговор Катя. — Гром здесь главный, а ему заложники нужны.
Костя недоуменно уставился на Катю, потом опустил автомат.
— Дура ты набитая, — досадливо поморщился он. — Скоро увидишь, кто здесь главный. Если успеешь.
Занятые выяснением отношений, ни заложники, ни Костик не обращали внимания на то, что происходит вокруг. А если бы посмотрели по сторонам, то обязательно увидели бы огромную тень, скользнувшую по стене туннеля и растворившуюся во тьме…
…Гром с Иркутом прошли по узкому темному проходу. Впереди виднелся тусклый свет. Подойдя поближе, они увидели горящую лампочку, освещающую металлическую дверь с двумя запорами — сверху и снизу, как в бомбоубежищах.
Иркут вопросительно посмотрел на Грома. Тот кивнул в ответ на невысказанный вопрос. Иркут откинул запоры и открыл дверь. Как ни странно, она подалась без скрежета, словно петли были недавно смазаны.
Оба бандита вошли в просторную комнату. Пол был застелен грязной бумагой. Слева в углу стоял электрический наждак. На стене виднелся кровавый отпечаток, словно кто-то провел по ней огромной окровавленной ладонью.
К противоположной стене была прислонена лом-лапа для выдергивания костылей из шпал. Рядом громоздились рельсоносцы. В другую стену было вбито несколько костылей. В одном из углов стояли допотопное кресло и столь же древний стол. В другом возвышался, как трон, грязный унитаз.
Гром подошел к металлическому шкафу и направил луч фонаря на приклеенную к дверце фотографию. Она была старая, пожелтевшая от времени. На снимке в два ряда стояли мужчины, а над ними колыхалось полотнище с надписью: «Победители соцсоревнования Мосметростроя. Москва, июнь, 1985 г.»
Во втором ряду выделялся человек огромного роста, но на его лицо падала тень от полотнища, и черт было не разобрать.
Иркут тоже подошел и посмотрел на фотографию. Ткнул пальцем в цифру «1985» и посмотрел на Грома. Тот кивнул.
Отойдя от железного шкафа, они подошли к широкому столу. На нем стояло несколько банок с прозрачной жидкостью. Рядом лежал большой шприц, валялись несколько использованных иголок.
Однако внимание Иркута привлек совсем другой предмет. Какой-то металлический инструмент, напоминающий дозатор мороженого. Иркут взял его и осмотрел. Край инструмента был остро заточен. Иркут показал глазами на наждак, и Гром снова кивнул.
Иркут тихо сказал Грому на ухо:
— Не похоже на простой бомжатник.
Гром усмехнулся, взял со стола банку, понюхал жидкость и снова поставил на стол. Затем подошел к груде одежды, сваленной в углу. Небрежно разгреб ее ногой, и вот тут-то лицо его вытянулось.
Иркут тем временем вернулся к металлическому шкафу и взялся за ручку дверцы, намереваясь ее открыть.
— Иркут, иди сюда, — негромко позвал Гром.
Иркут отошел от шкафа, так и не открыв его, и подошел к другу, застывшему у ниши в стене, которая открылась под ворохом одежды. В нише на полу стояли литровые банки с желтоватой жидкостью, доверху наполненные человеческими глазами.
Иркут судорожно сглотнул слюну, поднял взгляд на стену и в ужасе отшатнулся.
— Гром! — сказал он, показывая пальцем на стену.
Гром посмотрел на стену и, попятившись назад, машинально выставил перед собой пистолет. На стене, к костылю, намертво вбитому в стену, за шею была подвешена мумия человека в светлом костюме, белой рубашке и черном галстуке. Открытые глаза мумии — совершенно живые! — пристально смотрели на незваных гостей. На сухом коричневом лице эти живые влажные глаза смотрелись особенно жутко.
Гром осторожно приблизился к мумии, ткнул в ногу пистолетом и тут же нацелил пистолет ей в голову. Мумия осталась неподвижна. Она по-прежнему смотрела на них живыми, полными страдания глазами.
— Что это за гадость? — тихо спросил Иркут.
Гром протянул руку и осторожно прикоснулся пальцами к открытому глазу мумии.
— Настоящий, — прошептал он.
Иркут нахмурился.
— Не нравится мне это, — глухо проговорил он. — Даю голову на отсечение, что эти глазки еще вчера плавали в банке.
— Не знаю, чье это логово, но знаю, что отсюда надо поскорее убираться, — произнес Гром.
За спиной у бойцов раздался шорох. Они обернулись и вскинули пистолеты на звук. У двери стояла перепуганная Катя.
— Ты что здесь делаешь? — недовольно и вместе с тем облегченно спросил Гром.
— Меня Костя за вами послал, — сообщила девушка. — А что тут такое? — Она пробежала взглядом по комнате, увидела стоящие в нише банки и прищурилась. — Что там?
Вдруг глаза ее расширились от ужаса.