– Глаша, ты хорошо искала? – сухо игнорируя заботу о кролике, спросила пенсионерка. – Давай диван отодвинем, чует моё сердце, застрял он там…
И они отправились двигать диван, оставив Егора и невидимого для них Гаврюшу в покое. Из-под плинтуса вылез маленький рыжий таракан, подбежал к домовому, взобрался на лапоть, проскочил по штанине и добрался до плеча.
– Слушаю внимательно! – сказал домовой и нагнул голову. Егор ничего не услышал, зато Гаврюша повеселел. – Ура! Сработало! Ушли лешие! Айда, дружочек, за котом!
Пока бабуля и внучка собирали пыль и надрывали спины, безуспешно пытаясь найти усатую причину всех злоключений этого дня, домовой и его юный друг вновь воспользовались волшебным заклинанием, чтобы проникнуть к соседу. А там… Там они увидели перевёрнутую коробку, железную банку, из которой натекла приличная лужа краски, и по уши счастливого Маркса!
Кот упоённо танцевал. Перепачканный белой и зелёной «Тиккурилой», икающий, с распухшим пузом и белозубой улыбкой. Танец состоял из одного движения – подпрыгивания на всех четырёх лапах сразу, как на пружинах.
Сами подпрыгивания были разные – вбок, на месте и даже кульбитом через голову. Не пытайтесь это повторить. В смысле так же нанюхаться краски…
– Гаврюша, а бабушка не испугается, когда таким его увидит? – забеспокоился мальчик и глянул в коробку. Весь запас папиного сыра был уничтожен подчистую.
– Не боись, – неуверенно успокоил домовой, – я рецепты моющие знаю, любая грязь отойдёт. Где-то тут пустой мешок валялся… вот он!
– Да при чём тут грязь! – не унимался Егор. – Он же скачет, как психический кенгуру!
– Ерунда, я и не такого насмотрелся. Попрыгает и перестанет, а на крайний случай завсегда имеется йогурт с плесенью, год выдержки, и под нос сунь – в один момент потеря сознания с отбитием памяти! Мой батяня завсегда его использовал, когда домой под утро заявлялся, а мамка его со скалкой ждала…
– А где же он всю ночь гулял?
– Вот и ей оно интересно было. Да тьфу на тебя, Егорка, не забивай себе голову взрослыми проблемами, подай лучше вон ту верёвку.
Накрыть Маркса мешком и завязать потуже не составило труда, в особо эмоциональном прыжке он сам туда угодил. Зевнул, пригрелся и выходить никуда не собирался.
Тем временем бабушка собиралась хорошенько поискать лечебного котика в спальне родителей. Для начала она заставила Глашу проползти под кроватью, встать на стул и внимательно обследовать антресоль бельевого шкафа, четыре плафона люстры и верхнюю часть гардин. Кроме пыли и старенького самолётика из тетрадного листа, младшая Красивая ничего не нашла, зато чихала, наверное, минут пять без перерыва.
Не получив желаемого результата, Светлана Васильевна всерьёз задумалась над тем, чтобы своими руками продолжить поиски уже в самом шкафу, среди белья и одежды, но интуиция подсказывала, что тут лучше остановиться. Дочке и зятю не понравится, если кто-то будет рыться в их личных вещах, мотивируя это поиском кота. Подумав минуту-другую, бабушка вспомнила про комнату внука. Вот где можно по-настоящему и безнаказанно развернуться!
Стена вновь растворилась и впустила искателей приключений на кухню. Мешок с котом слабо подёргивался в руках у мальчика и домового. Гаврюша шёл первым. По-шпионски озираясь и прислушиваясь, компания направилась к ванной – им предстояло при помощи волшебных составов привести покрашенного Маркса в нормальный вид.
Бабушка и внучка переместились в детскую, у них были свои цели, так что тихой мойке (помойке? помывке? отмывке?) никто не мешал.
Кота выгрузили в ванну и пустили тёплую воду. Усатый Маркс выглядел как отработавший своё малярный валик. Гаврюша засучил рукава и принялся отдавать Егору короткие распоряжения, будто хирург на операции:
– Ведро мне.
– Шампунь.
– Хозяйственное мыло.
– «Доместос».
– Пену для бритья.
– Зубную пасту.
– Стиральный порошок.
– Отбеливатель.
– Ещё.
– Хватит.
– Отвернись.
Когда мальчик отвернулся от ведра, наполненного смесью всего вышеперечисленного, домовой достал из-за пазухи склянку с тайным снадобьем, открыл и добавил пару капель в качестве последнего ингредиента. К потолку взлетел беззвучный магический всплеск!
Кот сидел на дне ванны, не шевелился, словно древнеегипетская статуя. Только в его круглых глазах всё ещё отсвечивали жёлтые треугольники плавленого сыра.
– Поворачивай его! Спиной ко мне ставь, щас ливанём!
Жидкость в ведре загадочно меняла цвета: розовый полинял в жёлтый, жёлтый сгустился в оранжевый, а потом вдруг вспыхнул синим…
– А теперь, Егорка, смотри в оба!
Домовой окатил содержимым ведёрка закамуфлированного баюна, а потом, бесцеремонно схватив Маркса обеими руками за шкирку, начал полоскать его в тёплой воде, приговаривая:
– Распрекрасная водица, помоги коту отмыться! Отмывайся, баюнок, а не то не дам сырок! Не мяукай, не кричи, по заслугам получи! Надо было тихо спать, а не мячиком скакать!
И чудо свершилось – лучшая финская краска сошла с кошачьей шерсти, как дешёвенькая акварель.
– Всё думаю, запатентовать бы снадобье, – с тихой гордостью вздохнул Гаврюша. – Старое средство, цыганское, они так перекрашенных лошадей отмывали. Правда, порой до полного облысения…
Мокрый Маркс при этих словах издал истерический мявк и рухнул в обморок на руки мальчика.
– Да шутю я, шутю! Чего ты сразу-то?
Привлечённая кошачьим воплем бабуля ворвалась в ванную комнату в тот самый момент, когда внук уже досушивал Маркса феном. Конечно, Светлана Васильевна обрадовалась, кинулась отнимать кота, целовать его и, рыдая, всячески душить в объятиях.
Маленький Егор так и не смог убедить бабушку, что никто над ней не издевался, что лично от неё он кота не прятал, и вообще, если бы не Гаврюша, то всё бы закончилось гораздо хуже. Ведь лешие действительно приходили и требовали своё.
Глаша тем временем позвонила маме и доложилась, что кот найден. Мама почему-то рассердилась:
– Я не просила тебя его искать, я просила его выкинуть!
Но, глядя, как бабушка вальсирует в обнимку с Марксом, Глаша сентиментально призналась:
– Можешь считать меня трусихой, можешь ругаться, но, по-моему, у них любовь! Они должны быть вместе, мама. Приедешь – увидишь.
Мама бросила трубку первой, её тоже можно было понять.
– Ах! – Светлана Васильевна вдруг резко остановилась. – Совсем забыла! Меня же эти остолопы бородатые ждут!
Не отпуская мурлычущего баюна, она высунулась в подъезд, но встретила там только двух узбеков, которые возвращались с обеда. Маляры вежливо поздоровались с «уважаемой ханум», и один сказал: