– Еще как наткнусь! – шумно и длинно выдохнула я. Мой «экс» в Нью-Йорке. Да как он посмел? Разве нет закона, запрещающего изменившим бойфрендам подходить к нам ближе, чем на пять тысяч миль? – Сработает закон подлости. Вот увидишь, я буду шагать на работу в зажеванной задницей юбке, а он невзначай выйдет из-за угла.
– Не выйдет, не глупи! – У Луизы уже прорезался строгий голос. Из нее получится прекрасная мать. – Даже если и выйдет, пройдешь мимо, не повернув головы.
– Или заору, как банши, и врежу ему ниже пояса, – предположила я.
– На мой взгляд, это будет вполне уместно, – согласилась Луиза. – Видит Бог, я тоже об этом думала.
– Хорошо, что он изменил мне до того, как я открыла в себе склонность к насилию, – сказала я, хотя на самом деле горько жалела об этом. – Луиза, какого лешего ты смотришь «Топ гир» днем во вторник?
В голосе Луизы послышалось напряжение – она подняла что-то тяжелое. Видимо, младенца.
– Это единственное, от чего она перестает плакать. Я иногда гадаю, что из нее вырастет.
– Крошечный Джереми Кларксон женского пола? – содрогнулась я. Меня ужасно пугала сама мысль о ребенке Луизы, а он, оказывается, еще и успокаивается исключительно при виде взрослых мужчин с плохими волосами, которые превращают «форд мондео» в трейлер. – Слушай, на всякий случай ты об этом почитай.
– «Топ гир» и «Только Эссекс», – вздохнула Луиза. – Три месяца от роду – и уже готовый гонщик с фальшивым загаром и стразами на гениталиях.
– Я не поняла и половины того, что ты сказала, – запротестовала я. Витрины магазинов сменились складами, склады уступили место автострадам, и впереди показались мост и мой любимый Манхэттен. Давление у меня немного упало, и во мне затеплилась надежда, что в машине я сегодня не помру. Если пассажира вырвет в салоне, таксист слупит с него на пятьдесят долларов больше; боюсь даже представить, во сколько обошелся бы инфаркт. – И не хочу понимать.
Луиза засмеялась, отчего ребенок тут же заорал. Луиза всхлипнула.
– Я понимаю, это чистой воды эгоизм, но мне ужасно хочется с тобой повидаться, – сказала она. – Пора тебе познакомиться с моей малышкой. Тебя слишком долго не было, Кларк.
– Я и сама хочу увидеть ее личико. – Я проводила взглядом Эмпайр-стейт-билдинг, мелькнувший за окном, когда мы пронеслись по мосту. – Просто как-то странно возвращаться.
– Ничего странного, – возразила Луиза. – Ты в наши края, конечно, давно не наведывалась, но раз у тебя теперь есть виза и Алекс, вряд ли тебя остановят на таможне и не выпустят из Англии.
– Алекс у меня есть, но он еще не знаком с моей мамашей, – мрачно сказала я. – А отец, по-моему, собирается связать меня садовым шлангом и запереть в сарае.
– Он может, – признала Луиза. – Да и я могу. Я по тебе ужасно соскучилась.
– Я по тебе тоже, – сказала я, сгорая от стыда за то, что это абсолютная неправда.
Я скучала по Луизе, честное слово, но я скучала по прежней Луизе. Мне не хватало наших пятничных посиделок за бутылочкой вина и ее звонков во время показа «Аббатства Даунтаун» – она пересказывала мне серии, которые еще не вышли в Америке. Никто не умеет так тонко разбирать по косточкам исторические драмы, как Луиза. Но сейчас все изменилось. У нее настоящий живой младенец, а мне с нашим бешеным ритмом жизни не найти и пяти минут, чтобы всласть похандрить о былом. Работа, свадьба, которую я еще даже не начинала планировать, попытки не дать Дженни выпить все спиртное в Нью-Йорке, а себе – одеваться по-взрослому, – я буквально разрывалась и с трудом находила время даже на сон.
И мне было не до детей. Более того, я даже не представляла, а когда мне будет до них дело. Когда у Луизы появилась Грейс, общаться с ней стало сложнее. Иногда мы говорили только о ребенке. Конечно, в жизни Луизы это отныне самое важное, но как-то глупо теперь жаловаться подруге на похмелье или цены на сумки, когда она должна нести ответственность за жизнь человечка. Я-то и о сумке не могу позаботиться, думала я, поглаживая любимую и до неприличия истрепанную «Марк Джейкобс» со всей нежностью, которая досталась бы моему первенцу. Которым она для меня и была.
– Вот увидишь, все будет прекрасно, – уверяла Луиза. – Конечно, твоя мать поворчит пару дней, зато отец будет счастлив тебя увидеть. А я хочу, чтобы ты познакомилась с Грейс. И сама хочу познакомиться с Алексом. Честно, Эйндж, все будет отлично!
– Наверное, – сказала я, пытаясь заразиться позитивным настроем. – Просто я долго отсутствовала, мне все покажется чужим и непривычным. Все так изменилось.
– Ничего не изменилось, – возразила Луиза. – Брюс по-прежнему ведет танцевальное шоу, все помешались на «Перси пигз» [5] , жизнь в городах по-прежнему замирает, когда показывают «Икс-фактор». Все как прежде.
Я улыбнулась настойчивости Луизы, но ее уговоры уже ничего не решали. Хочу я того или нет, а лететь придется.
– Дело не только в этом, у меня ведь работа, – сказала я, надеясь, что работа у меня еще есть. Боб так и не позвонил до сих пор. – Я работаю по двенадцать часов в сутки. Просто не представляю, как взять целую неделю отпуска.
– Другие же берут, – ответила Лу. – Кроме того, тебе необходимо отдохнуть. Так вкалывать вредно для здоровья.
Может, и вредно, но необходимо, чуть не огрызнулась я. Когда Луиза сообщила, что подумывает бросить работу и посвятить себя ребенку, я неделю не хотела с ней разговаривать. Такой поступок был немыслим для той Луизы, которую я знала. Для меня карьера на первом месте. А Луиза горячилась, заявляя, что я ничего не пойму, пока сама не рожу. Брр…
– Обещаешь вдоволь поить меня английским чаем? – торжественно спросила я.
– Клянусь, – ответила Луиза с такой же серьезностью.
– И приветливо встретить Алекса?
– Тебе повезет, если я с ним не сбегу.
– И обеспечить мне алиби, если я не удержусь и пришью мою мамашу?
– Обещаю, – поклялась она. – Только приезжай домой, Кларк. Здесь есть пузатая мелочь, по совместительству дерьмомашина, у которой прорезался вкус ко всякому быдлу. Ей отчаянно требуется твое положительное влияние.
– Слушай, называй ее Грейс, – предложила я. – Это гораздо красивее.
– Да садитесь уже в самолет и звони сразу, как будете в Хитроу, – велела Луиза. – Я заберу вас из аэропорта.
– И заберешь, – сказала я. – Это как минимум.
Вторник и среда оказались не лучше понедельника. Ни слова от мистера Спенсера по поводу нашего журнала. Ни слова от Дженни по поводу сомнительной связи, спровоцировавшей достопамятный психоз. Очень много слов от моей матери по поводу времени и дат авиарейсов в Великобританию. После очень длинного дня, полного электронных таблиц, идей для статей и острого желания получить наконец хорошие новости от Боба, я ввалилась домой в десятом часу и сразу заметила, что свет не горит. Алекса дома не было.