Гриффин несколько мгновений смотрел на нее, испытывая величайшее искушение согласиться. Но он и так слишком много рассказал ей накануне и теперь обоснованно подозревал, что она использует подвернувшуюся возможность, чтобы выпытать у него еще что-нибудь.
— Извини, но мне необходимо заняться письмами. Увидимся за ленчем.
Джастин растерянно моргнула, и ему показалось, что отказ больно задел ее, но уже в следующее мгновение она кивнула и вышла из комнаты.
Гриффин проигнорировал инстинктивное желание последовать за ней.
Спустя два часа Гриффин оторвался от корреспонденции. Насколько ему было известно, Джастин еще не вернулась, а несколько минут назад пошел дождь. Глупая девчонка непременно промокнет до костей. Неужели ей не хватает ума вернуться?
Он отодвинул бумаги и вышел в вестибюль. Не успел он сделать и нескольких шагов по выложенному плиткой полу, как откуда-то материализовался Фелпс.
— Миссис Стил вернулась с прогулки? — спросил он.
— Да. Минут двадцать назад она заходила к Роуз и ребенку, а потом пошла в конюшню.
— Надеюсь, она не собралась на верховую прогулку? — с тревогой спросил Гриффин.
Фелпс одарил его таким жалостливым взглядом, что Гриффину пришлось изо всех сил стиснуть зубы, сдерживая желание откусить этому доброхоту голову.
— Так получилось, что грум еще не вернулся из города, — степенно проговорил Фелпс, — и вряд ли вернется, пока не прекратится дождь. Миссис сказала, что хочет взглянуть на животных сэра Доминика.
— Глупая девчонка насквозь промокнет, — пробормотал Гриффин. — Лучше я схожу за ней.
— У входа для слуг, — с ухмылкой сообщил Фелпс, — висит несколько хороших непромокаемых плащей.
Гриффин понятия не имел, что развеселило его преданного слугу, поэтому молча развернулся на каблуках и зашагал в заднюю часть дома. Там у самой двери была небольшая комната — что-то вроде кабинета управляющего поместьем, в настоящий момент пустовавшая. Слуги Доминика — в основном его бывшие агенты, оставившие службу, — были ненавязчивы. Их никто не видел и не слышал, пока не возникала какая-нибудь проблема. Тогда они появлялись, ее решали и снова растворялись в воздухе. Гриффин это одобрял. Ведь каждое их появление напоминало, что ему приходится полагаться на Доминика в вопросе обеспечения безопасности Джастин и малыша, а он ненавидел зависимость от других, даже от Доминика.
Особенно от Доминика, ублюдка, вечно вмешивающегося в чужие дела.
Он снял с крючка плащ, набросил на плечи, спрятал голову под капюшоном, взял еще один плащ и вышел на улицу.
Дождь лил как из ведра. И Гриффин побежал через мощенный булыжником двор к аккуратному строению из красного кирпича с черепичной крышей. Открыв дверь, расположенную прямо под лазом на сеновал, он поспешно вошел внутрь.
Отряхнувшись, огляделся в поисках Джастин. Она была у последнего стойла и, очевидно, прекрасно себя чувствовала рядом с огромной чалой лошадью, которая казалась ничуть не меньше заинтересованной в общении, чем Джастин. Животное сопело и фыркало, тыкалось носом в волосы Джастин и даже сдвинуло набок ее шляпку. А та гладила шею и голову лошади и что-то ласково шептала ей в ухо.
Гриффин поймал себя на мысли, что хотел бы оказаться на месте лошади. Тогда Джастин гладила бы его голову и плечи, а он играл ее волосами и целовал.
Мысль пришла ему в голову и вцепилась в мозг бульдожьей хваткой. Он оставил Джастин в покое на несколько дней, пытаясь хотя бы раз в жизни быть истинным джентльменом, и напряжение уже начало на нем сказываться. В конце концов, она его жена, и он имеет на нее определенные права. Бог свидетель, они оба не стремились к этому браку. Но сейчас, глядя на ее милое лицо и соблазнительную фигуру, он понял, что был полным идиотом, отказавшись от плана соблазнить ее и заманить в свою постель. Или в ее постель — как получится.
А почему нет? Хотя Джастин может тешить себя надеждой, что аннулирование брака возможно, Гриффин знал, что идея нелепа. Доминик тоже. Нет, они соединены друг с другом на всю оставшуюся жизнь, и его жене следует привыкнуть к этой мысли. Если так, то нет никаких причин отказываться от удовольствий супружеской постели. Это сделает их обоих счастливее. Кроме того, судя по его опыту, частые плотские утехи оказывают благотворное воздействие на темперамент женщины.
Джастин, мягкая, нежная и заботливая, создана, чтобы согревать постель мужчины, быть женой. Пусть она не выбирала Гриффина себе в мужья, но теперь они женаты и у него нет никаких оснований игнорировать такое сокровище.
Он закрыл за собой дверь, и шум дождя сразу стал тише. Оглядевшись, он понял, что в конюшне нет никого, кроме него, Джастин и животных. Гриффин пошел к ней, по пути с удовольствием оглядев великолепную пару гнедых в соседних стойлах.
Джастин оглянулась, услышав шаги, и от удивления ее рот на мгновение открылся, и прежде чем закрыть его, она нервно облизнула розовым язычком сухие губы. Этот невинный жест заставил Гриффина мгновенно напрячься.
— Я не слышала, как ты вошел, — пробормотала она.
Он бросил плащ на ограждение пустого стойла.
— Не хотел мешать. Ты делилась чем-то очень важным с этой симпатягой.
Гриффин потянулся, чтобы погладить лошадь, и вроде бы случайно провел рукой по груди Джастин. Она судорожно вздохнула, и ему пришлось спрятать улыбку.
— Кто бы мог подумать, что я дойду до ревности к лошадям Доминика, — вздохнул он.
Джастин улыбнулась, и на левой щеке появилась очаровательная ямочка. Забавно, но раньше он ее не замечал. Правда, Джастин улыбается нечасто. Возможно, у нее нет причин для веселья, но пора изменить положение дел.
— Ничего глупее я в жизни не слышала, — сказала она. — Как можно ревновать к лошади?
Гриффин взялся обеими руками за ограждение, и Джастин оказалась в кольце.
— Я ревную ко всему, что отвлекает твое внимание от меня, — прошептал он.
Мужчина опустил глаза на ее пухлые губы, не удосужившись скрыть свои намерения. Джастин застыла, как зверек, парализованный видом хищника. К сожалению, тем самым она ненароком пробудила самые низменные инстинкты Гриффина.
Ее взгляд метнулся к плащу, висевшему на ограждении соседнего стойла.
— Это для меня? — задыхаясь, спросила она. — Дождь начался, когда я вошла в конюшню, и я решила переждать здесь.
— Да, это для тебя, но нам некуда спешить.
Джастин упорно смотрела куда-то в сторону, и Гриффин, взяв ее за подбородок, заставил посмотреть ему в глаза.
— Я рад провести немного времени наедине с моей женой, — сказал он, придав голосу соблазнительную бархатистость. — Здесь нам не помешают ни плачущие младенцы, ни навязчивые слуги.
Теперь ее сапфирово-синие глаза смотрели прямо на мужа, и их выражение Гриффина безмерно удивило. Похоже, в них была грусть или тоска по чему-то недостижимому. Почему-то у него защемило сердце.