— Но о чём мне их просить, Кэлос? Они могут выделить боевой флот для охраны Земли?
— Не их метод, — обрезал Кэлос. — Нет, Пётр. Я вижу лишь один шанс для твоей планеты. Войти в Тень.
— Что?
Кэлос тихо засмеялся:
— Как ты искренне удивляешься… Пётр, нереально за несколько дней найти защитников для далёкого мира. Даже в Тени нереально. Но если в твой мир придёт Тень — он защищён.
— Каким образом?
— Планета, на которой стоят Врата, уже не беззащитна. Не каждый корабль сможет к ней приблизиться. Не всякое оружие против неё подействует. И если даже твой Конклав прорвётся — убить они никого не смогут. Лишь подарят новое рождение.
— Нужны Врата?
— Да. Когда-то их создавали долгим и сложным путём. Сейчас всё очень просто. Говорят, что именно Торговая Лига засевает Вратами новые миры — населённые и безжизненные, все, которые могут понадобиться живущим в Тени.
— Они против Тени — но строят Врата?
— Конечно. Их путь противодействия — не силовой. Лига даёт альтернативу, но не препятствует привычному укладу жизни.
Кэлос замолчал. Я ждал дальнейших убеждений, но их не было. Мне предложили единственно верный путь… по крайней мере Кэлос так считал.
— Скажи, а почему ты против Тени?
— Я? Против?
— Хрустальный Альянс, уничтожение Врат…
Кэлос вздохнул.
— Мои чувства здесь абсолютно необоснованны.
— И всё же.
— Давным-давно, Пётр… очень давно на одной маленькой планете, которой нравилось жить в Тени… родился мальчик. Он рос — и рос по законам своего мира. Играл в войну, учился стрелять, занимался в секции юных контрразведчиков… Так было принято. Потом однажды он встретил девочку. Обычную девочку своего мира. Банально, Пётр?
— Нормально, — сказал я.
— Дальше всё было ещё банальнее. Они выросли. Девочку ждал контракт с одной странной планетой… сейчас о ней никто не вспоминает, а тогда одно лишь слово Султанат вызывало страх и отвращение. Везде, кроме родины мальчика и девочки, потому что их родина привыкла торговать своими детьми. Лучшими солдатами Галактики. Надо сказать, что девочку не смущало, на чьей стороне она станет проливать кровь. Вот только мальчик должен был отправиться на Радужные Мосты — и значит, им предстояло встретиться в бою. Их чувства не играли роли — их продали ещё до рождения. И тогда они убежали.
Говорил он ровно и спокойно, словно не о себе. Но кто знает, что происходит с первой любовью за четыре сотни лет?
— Юноша уже прошёл к тому времени первые боевые имплантации. Он был готов убить тех, кто встанет на их пути. Они не боялись. Даже позора не боялись — хоть Врата в их мире всегда считались прибежищем трусов и неудачников. Их не остановили. Они подошли к Вратам — к куче мусора, сваленной на месте Врат. Это было обычное дело… не сторожевые собаки и роботы, не ограды — просто мусор. Они забрались на эту кучу дерьма, держась за руки, зная, что перед ними откроется новый мир… мир только для них. Я не знаю, о чём думала девочка, а о чём думал мальчик, уже забыл. Кажется, он грезил о море. На их планете не было морей… И Врата не обманули. Врата открылись. Мальчик стоял на берегу моря, и в его ладони…
Кэлос медленно поднял руку.
— В его ладони, которой он мог гнуть стальные балки и рвать тросы, уже не было руки девочки. А дальше… дальше совсем уж банально. Он кинулся обратно во Врата. Даже не посмотрев на море, которое и впрямь шумело рядом. И Врата открылись. Они открывались день за днём, и мальчик метался из мира в мир, зная, что должен, обязан найти девочку. Ведь без неё все подарки Тени были ему ни к чему. И облака — стаи светящихся птиц, что носились по ветру наперегонки с летающими островами, и дикие леса, где полуголые люди жили в гармонии с природой, и огромные города, где от зданий не было видно неба, и водопады, стекающие по скалам из драгоценных камней, и маленький домик на краю бесконечного поля, где мальчика накормили и долго пытались утешить… Порой мальчику казалось, что он прошёл уже всю Тень, а потом он понимал, что её не пройти никогда. Он плакал и смеялся, входил во Врата и ждал, ведь девочка тоже искала его, не могла не искать… Порой его охватывало безумие, он выныривал в мирах, где шла война, и бросался в бой, не разбирая, против кого и за что сражается. Из него получился хороший солдат и о нём даже ходили легенды… несколько коротких лет. В одном мире его назвали вождём. Там он и остался. Если Тень не хотела привести его к девочке — он был готов взорвать Тень. Мальчик поклялся, что создаст новую империю, завоюет всю Вселенную и отыщет свою девочку. Он не знал, как много мальчиков до него уже клялись в этом…
— Ты не нашёл? — спросил я.
— Нет. Потом, когда мальчик вырос и стал умнее, когда перестал в забытьи звать подруг именем девочки, он понял, в чём было дело. Просто он любил… он пылал ослепительным светом… а девочка светила отражённым. И не за что её винить. Она сама верила, что им предстоят вечная жизнь и вечная любовь. Но Тень… Тень знала правду. И подарила ей свободу.
— Ты не можешь её забыть? Не можешь простить Тень?
— Забыть… я давно её забыл, Пётр. Я почти не помню лица. Меня и Раду соединяет в сотню раз больше воспоминаний, больше радости и грусти, чем того мальчика с той девочкой. Я не могу простить другое, Пётр. Тот миг… когда впервые прошёл Вратами. Запах моря, плеск волн, багровое небо — был закат… Миг восторга — краткий миг, когда всё ещё впереди и мы были вдвоём. А потом я посмотрел на свою руку — пустую, сжатую в кулак. Закат погас, море умерло, а мальчик закричал от боли. Вот этого — этого я не простил, Пётр.
— Тень не приносит счастья.
— Тень даёт свободу. А как ею распорядиться — личное дело каждого. Если твоё счастье вылеплено из чьей-то несвободы — тебе не повезло.
— Значит, счастья нет.
— Значит — нет. Пётр, если ты искал идеальный мир, который поможет вам, принесёт процветание, безопасность и счастье, — ты ошибся. По крайней мере в одном пункте.
— Я искал лишь свободу, Кэлос.
— Ну? Ты её нашёл. И много ли тебе от этого радости?
— Не много. И теперь я не знаю, что мне искать.
Мы замолчали. Флаер нёсся над планетой, вокруг сверкали звезды. Далёкие, красивые, свободные, скованные единой цепью звёзды.
Из чего выбирать, если ни одно решение не даст правильного ответа?
Суровая мечта Геометров?
Злая практичность Конклава?
Равнодушная вседозволенность Тени?
Когда есть лишь две альтернативы — всегда можно надеяться на третью.