Еще была лестница, ведущая с пятого этажа квартиры на шестой. Двухуровневая трехкомнатная, коих в Москве много, и принадлежат они, как правило, людям высокого достатка.
Квартира, выдержанная в четком соответствии жанра бытия одинокой женщины, стервы от бизнеса. Жилище сестры Майи, горничной «Потсдама», благоухало ароматами пряностей, и чувствовалось, что уборку в ней делает приходящая уборщица – настолько не верилось, что стерва будет сама мыть пол и смахивать мохнатой бархоткой пыль с бюстов неизвестных истории мыслителей и адмиралов. В этой связи у Копаева возник вопрос, озвучить который он решил чуть позже.
– Хорошо у вашей сестры, – начал он издалека, прощупывая удобный плацдарм для выяснения обстоятельств столь срочной связи. – Чувствуется во всем этом великолепии некая уверенность. Что уснешь за крепкими стенами. Что проснешься и у твоего горла не будет дрожать чей-то нож.
Майя была бледна, по всему чувствовалось, что в этой части разговора она со следователем поспорить была бы рада, но у нее нет как раз той уверенности, о которой он ведет речь.
– Я боюсь, – сказала она, шагнув к Антону.
– А кто сейчас не боится? – он отошел к стене, где располагалось с дюжину фотографий. – Вот и я боюсь.
Чего он боится, он решил не говорить.
– Меня ищет Дутов, – метнувшись к столику, она вынула из бара бутылку виски и нашла два пузатых стакана.
– Воловатый малый, что за порученца при Занкиеве? Удар в пах, и он отстанет.
– Господи, – опять запричитала она. – Кажется, я ошиблась…
– В том, что для исповеди выбрали меня? – уточнил Копаев. – Скорее всего, да. Я вам не доверяю. У меня какое-то предубеждение относительно вашей искренности. Вы звоните мне ночью из квартиры стоимостью в пару миллионов долларов, говорите, что она сестрина, и пытаетесь внушить мне мысль о том, что полезны в моем деле.
Прохаживаясь по жилищу, Антон заметил, что квартира эта чересчур богата для того, чтобы сестра Майи сама делала в ней уборку. Ясно, что сюда приходит какая-то тетя, чтобы присматривать за помещениями и закупать по списку, выложенному заранее на столик хозяйкой, продукты. Между тем Майя, родная сестра этой хозяйки, сама убирает в чужих квартирах чужую блевотину, пылесосит в них и протирает пыль. И Копаев уверен – получает за это гораздо меньше, чем домработница ее, как она сказала, сестры.
Потрогав пальцем ветку в икебане на столике – действительно живая? – опер добавил своим словам резона. Он усомнился в том, что, будь у него брат и живи он в таком достатке, он вряд ли позволил бы ему прислуживать. Даже ради собственного авторитета воспротивился бы этому факту. Снабжал бы деньгами, снял квартиру, купил машину. А иначе ему обязательно в приватной беседе сказал бы кто-то из партнеров по бизнесу: «Знаете, Копаев-старший, нам кажется, что доверять вам нельзя. Если уж даже Копаев-младший сшибает чаевые и рад тому, тогда чего ждать нам, вашим деловым партнерам?»
Майя сделала глоток из стакана и заметно успокоилась. Ее первое мнение о том, что нарвалась на недотепу, после этих слов выветрилось, как и тревога после первого глотка. Много ли нужно женщине? Немного мужской логики, глоток крепкого спиртного, и она готова поделиться даже маленькими женскими тайнами.
– А вы не настолько глупы, насколько я представляла.
– А насколько я глуп?
Теперь она даже улыбнулась. Это не просто умный мужчина. Это мужчина, способный из любой фразы вылепить нужную себе форму. Сейчас ей обязательно придется сказать, что он совсем не глуп. Но она побоялась это сделать. Впервые за последний год ей не стремились залезть под юбку, а потому не было нужды грубо отвечать. Этот новый вариант отношений между мужчиной и женщиной казался ей удивительно незнакомым.
– Вы правы. Это квартира не моей сестры. У меня вообще нет сестры. Это гостевой дом моего продюсера, которому я сегодня дала согласие на сотрудничество. Фото, визаж, демонстрация от кутюр. Вы знаете, чем отличается кутюр от прет-а-порте?
– Первое человек с нормальной психикой никогда не наденет, чтобы выйти на улицу, а ко второму будет стремиться, пока жив. Майя, я не готов к этой беседе, – Антон поморщился и сел в кресло. – Вы хотели мне что-то сообщить. У вас пять минут.
Майя допила стакан, отставила его в сторону и быстро пересказала короткую историю. В парафразе минувших событий, имевших место два часа назад, она звучала следующим образом. Уволившись из «Потсдама» и получив расчет, бывшая горничная уехала на снимаемую ею квартиру. Не успела она упаковать два скромных чемодана с вещами, как в дверь позвонили, и в открытую ею дверь вошел Дутов. Вошел не один, а с кузнецами. Он сел в кресло, а кузнецы быстро раздели Майю и уложили на кровать. Дальнейший разговор происходил именно в том положении вещей, когда она лежала на кровати, а Дутов сидел в кресле. А кузнецы стояли рядом с кроватью и сожалели, что разговор затягивается.
Майе к такому своему состоянию было не привыкать. Приехав из убогой деревеньки, расположенной на околице страны, она некоторое время маячила по Тверской между музеями Островского и Немировича-Данченко, пока ее не увидел один из продюсеров конкурса красоты. Так Майя стала «Мисс Тверью», хотя в Твери ни разу не была. Но до конкурса было еще множество случаев, когда ей приходилось вот так лежать в компании множества мужчин. То есть само по себе явление Майю не шокировало, пугало другое – суть разговора.
Ей захотелось обратить внимание следователя на несколько ключевых моментов. Во-первых, ее так никто и не изнасиловал, хотя все предпосылки к тому имелись. Во-вторых, чтобы этого не произошло и в дальнейшем, она должна взять оба чемодана и исчезнуть из столицы.
В-третьих, никогда, даже под самыми изощренными пытками, она не должна вспоминать, как ходила принимать заказ на креветки в триста восьмой номер. То есть, помнить, конечно, должна, ибо отрицать это, при наличии десятка свидетелей, глупо, но вот кто находился в комнате и как выглядел, она помнить не обязана.
И ее, нагую, в окончании разговора напугали окончательно. Быть может, если бы не эта угроза, то на остальное она просто плевать хотела. Ей пообещали скрутить голову, если она хоть раз вступит в контакт с Приколовым.
– Именно со мной? – уточнил Антон.
– Именно, – подтвердила она.
Взвесив все, Копаев поинтересовался:
– Зачем вам нужно было связываться со мной и подставлять себя под удар, вместо того чтобы просто взять два чемодана и уехать?
И он посмотрел на нее, ожидая ответа. Слишком много логики было в его вопросе и мало в ее предыдущем рассказе.
– А они меня все равно убьют, – вдруг ответила она и потянулась к бутылке.
– Тогда им незачем было устраивать стриптиз на снимаемой вами квартире, Майя. Вас бы просто убили.
Она встала, прошла к лестнице, ведущей наверх, и уселась на нижнюю ступеньку.
– Они просто еще не знают того, что меня нужно было не пугать, а убивать.