— Ну что, ты сегодня в форме?
— Как обычно.
— Готова к противостоянию со своей злобной сожительницей?
— Всегда!..
— Это не может не радовать.
— Я тоже так думаю.
— Значит, настроение хорошее?
— Если спрашиваешь, значит, хорошее.
— А, ну-ну. Пойдем.
Примечательный этот диалог, прошедший по наезженной, особенно в политике и мыльных операх, схеме — «из пустого в порожнее», состоялся в пятницу. Все эти дни Геннадий ходил нарочито бодрый, посвистывая, смотрел на меня с веселой злостью, и я уже было начала склоняться к тому, что расчет босса оказался неверен, и возжелала было сама напомнить Благовещенскому о нашем разговоре, как он прервал сомнения одним «ну-ну, пойдем» и пригласил с собой в одну из комнатушек для инвентаря, которых пруд пруди в комплексе «Царь-девица».
— В общем, так, Лена, — сказал он, смерив меня пристальным взглядом, — есть предложение. Тебе по-прежнему нужны деньги, не так ли?
— Да, конечно!
— Ну так вот, я поговорил насчет тебя.
— Да, ты упоминал. Что-то вроде «штучной работы».
Теперь он глянул на меня с легким беспокойством и переспросил:
— Что, я так говорил?
— Говорил.
— Ну, значит, мне нужно вырвать язык и засунуть его в задницу, — категорично заявил он. — Ты, Лена, вроде как девочка не пугливая и вполне компетентная. К тому же ты очень хорошо овладела всеми видами холодного оружия за сроки, которые меня просто пугают. Ну, к примеру, вот тебе дротик. Сможешь попасть им отсюда во-он в тот дверной косяк?
— Зеленый?
— Да. Видишь, там еще пятно, маляр, сволочь, по пьянке красил. Так вот в это пятно — сможешь?
Я взяла дротик, прицелилась и бросила. Дротик вошел точно в центр пятна.
— Отлично, — сказал Геннадий. — А теперь усложним задачу. Бей меня правой рукой, в которой зажат дротик. В момент удара отпусти его, и пусть он летит в пятно. Попадет — прекрасно. Не попадет — значит, будем пробовать еще. Но я все-таки думаю, что попадет.
— Зачем все это? — спросила я, хотя по коже поструился холодок: почти не оставалось сомнений, какую миссию уготовил мне Геннадий. А ведь босс, кажется, намекал…
— Ничего страшного, — сказал тренер. — Ты ведь хочешь заработать денег? Ну так бей и бросай. Бей и бросай!!
Я встала в боевую стойку и, отведя к плечу руку с зажатым в ней дротиком, вдруг сделала выпад; рука выкинулась вперед, метя чуть в сторону, правее лица Геннадия, и дротик вылетел из руки и, разминувшись с левым плечом Благовещенского (прошел пятью сантиметрами выше), попал в пятно. Войдя в дерево дверного косяка примерно в сантиметре от первого дротика.
— Уф-ф! — выдохнул Геннадий, поглядев на дело моих рук. — А он еще сомневался!..
— Кто — он? — спросила я.
— Да так… Ну что же, ты на высоте, — он похлопал меня по плечу, и его напряженный голос снова обрел привычные бархатистые нотки… — Ничего-о не-е скажешь, моя шко-ола… В общем, так, Леночка. Я слышал, что с тобой разговаривал непосредственно Ованесян Артур Даникович, не так ли?
— Да, — ответила я. — Такой… носатый-усатый.
— Так вот, этот носатый-усатый, Леночка, запомнился ли тебе, лег ли на память?
— Как?
— Натурально! — рявкнул Геннадий. — Помнишь, как он выглядит?
— Ну, помню.
— Так вот, завтра он будет в «Бункере». Южная трибуна, Красная VIP-ложа. Там, где пурпурная обивка, поняла?
— Да.
— Он будет одет в белую тогу с золотистой окантовкой, которая очень ярко отсвечивает при прямом попадании лучей прожектора. На его голове будет венок из алых роз.
— Красиво как! — сказала я.
— Тебя это не касается, — буркнул Геннадий. Сейчас он был напряжен и зажат, как никогда. Таким я его еще не видела. — Эстетика — это не по твоей части, поняла? Так вот, твой выход на арену — третий. Теперь о главном. Частности мы с тобой отрепетируем, но главное состоит в том, чтобы ты смогла метнуть дротик и попасть — слушай меня внимательно! — в голову Ованесяна. Далее, — продолжал он, как будто не замечая того, что я медленно встаю, — ты должна спокойно закончить поединок, твоей сопернице даны указания немножко попридержать свою прыть.
— Она что, тоже знает? — выдохнула я.
— Конечно, нет.
— Но…
— У тебя появились такие обороты, как «но»? — раздув ноздри, спросил Геннадий. — Я, кажется, пять раз тебя переспросил, нужны ли тебе деньги и готова ли ты к самой неблагодарной работе, какую только можно придумать? Ты кивала, говорила — да, готова. А теперь что же, на попятную?
— Нет, Гена, — пробормотала я, — но это же убийство… заказное убийство, и…
— А ты хотела заработать десять «штук» баксов поливанием цветочков в садочке? — прошипел Благовещенский, хватая меня за плечо. Я с трудом удержалась от того, чтобы не вырваться и не поставить на место этого негодяя. Его напускной бархатный тон ушел, дав место неприкрытой агрессии. Зловещие металлические нотки как бы клепали его речь. — Ты, Леночка, наверное, не совсем дура, чтобы не понимать, каким путем можно заработать много денег за один короткий промежуток времени.
— Что ты раскипятился, Гена? — перебила его я. — Не надо пылить. Я же не против. Только согласись, что прежде чем что-либо делать, нужно пять раз отрепетировать. Я понятно говорю?
В его глазах блеснуло удивление.
— Д-да, — ответил он. — А ты молодцом. Значит, я в тебе не ошибся.
— А если бы ошибся?
Он вяло пожал плечами, однако я видела, какое напряжение светилось в его глазах:
— Ну что же. Думаю, что в таком случае несдобровать ни тебе, ни мне. Что самое печальное. Мы ведь с тобой теперь в одной упряжке.
— Гена, а ты уверен, что это вообще возможно? — тихо спросила я. — Я ведь была в этом «Бункере». Там всегда полно охраны. Зрители сидят хоть и близко, да толком не разглядишь лиц. И вообще… зачем такие сложности? Не проще ли подкараулить Ованесяна где-нибудь на улице и…
— Не проще, — перебил меня Геннадий. — Не проще! Где ты его подкараулишь? Полно охраны. Не-ет, зверя надо бить в его собственном логове.
— В его собственном логове… — машинально повторила я. — Погоди… в его собственном… ведь «Бункер» — это совладение Ованесяна! Значит… значит, мы будем убирать своего хозяина? Как же?..
— А ты что, успела воспылать к нему преданностью? — ядовито спросил Благовещенский. — Мне казалось, что Оганесян вообще такой человек, к которому сложно привязаться. Хачик — он и в Африке хачик.
— Так то в Африке, а тут Москва, и…
— Ты еще долго будешь разводить полемику? — прервал тренер. — Если отказываешься, так и скажи! Только мой тебе дружеский совет: не надо крутить носом. Ты уже в деле, и вырывать тебя из дела можно, что называется, только с кровью и мясом.