Понижение в должности — одна из самых трудоемких процедур. В частности, и Робин Кук, и Джек Стро получили заверения лиц, не относящихся к Номеру 10, но пользующихся их доверием, в том, что не будут смещены. Вполне объясним поэтому шок, постигший Робина, когда у Тони в кабинете он узнал, что с Министерством иностранных дел придется распрощаться; то же самое пережил его преемник Джек Стро. Ни Робин, ни Джек не хотели слушать доводов Тони: дескать, вы уже давно на посту, надо бы уступить место, дать шанс другим людям. Впрочем, поразмыслив, ни Робин, ни Джек не стали делать трагедии из новой должности — лидера Палаты общин. СМИ писали, Джек был смещен потому, что огорчил американцев; это неправда.
Макиавелли, кстати, очень одобрял практику понижения министров в должности. Цитирую: «Венецианцы заблуждаются, полагая, что гражданин, имеющий государственный пост, почтет себя оскорбленным, будь ему предложен пост иной, низший, и отказ его от такового воспринимается государством как должное» [132] . Макиавелли считает, что индивидуум должен считать такую замену честью, государство же остается к ней нейтральным, ибо «Республика, исходя из опыта, совершенно справедливо уповает более на гражданина, коего сместила с высшей должности в низшую, нежели на гражданина, что из низших чинов поднялся в высшие» [133] . Понятно, что одно дело — рассуждать о благе для государства, проистекающем из одного отдельно взятого понижения в должности, и совсем другое — убеждать в этом благе министра, которого понижение непосредственно касается.
Увольнять лучше вечером накануне перетасовки — так по крайней мере пострадавший министр избегнет унизительного шествия по Даунинг-стрит под вспышками фотокамер; иными словами, шествия к собственному увольнению. Сообщать об увольнении желательно в премьерском кабинете Вестминстерского дворца, чтобы пресса не зафиксировала начала процесса. Нужно дать министру возможность уйти с достоинством, а содержание традиционных писем должно указывать на запланированность такого ухода. Иной министр еще до перетасовки шепнет, что рад бы уйти из правительства и только поджидает удобного момента. А то в прессе проскользнет информация, что министру N грозит увольнение, и N, убежденный в неминуемости освобождения от должности, решает сам подать в отставку. Я бы не советовал безоговорочно верить подобным статьям. В 2004 году они внушили Эндрю Смиту мысль, что его хотят уволить; Эндрю явился к Тони и попросил разрешения заранее подать в отставку. Тони вовсе не планировал его увольнять, но просьбу уважил, ведь никогда не помешает освободить место, чтобы дать развернуться другим.
Иногда министры затевают игру в прятки — надеются, что премьеру в конце концов надоест их искать и вопрос увольнения отпадет сам собой. Это весьма удобно — о дате перетасовки вслух не объявляют, она вообще считается засекреченной — так почему бы на этот период не поехать куда-нибудь в Анды для занятий альпинизмом или в Новую Гвинею расследовать те или иные обстоятельства. Найджел Гриффитс, например, разработал эффективную тактику выживания в правительстве. В 2005 году ему грозила отставка. Мы не сумели его найти и решили уволить заочно, однако на выручку Найджелу, как всегда, поспешил Гордон. В последнюю минуту он уломал Тони не увольнять Найджела, а дать ему другую должность. Оклады и должности были уже распределены, и пришлось измышлять для Найджела новую должность — лидер кабинета Палаты общин. Оклада ему не досталось. Кажется, это его не волновало. Впрочем, два года спустя Найджел все равно ушел в отставку из-за несогласия с решением правительства взять на вооружение подводные лодки с ракетами системы «Трайдент». Найджел объявил, что как раз направлялся на Даунинг-стрит с целью передать прошение об отставке, поэтому я сразу распорядился не пускать его. Джек Стро, непосредственный начальник Найджела, позвонил мне и предупредил: мешать Найджелу — себе дороже. При нем будет агент, они все равно пройдут через черный ход. Я внял — правда, не питая иллюзий по поводу дальнейших событий. Как и предполагалось, Найджел позаботился о том, чтобы вручение швейцару прошения об отставке сопровождалось вспышками фотокамер; также он дал интервью на фоне двери с номером «10».
Некоторые министры отчаянно цепляются за свои кресла. В 2005 году Тони позвонил Джеффу Хуну с целью сообщить, что его смещают с должности министра обороны после шести лет работы. Тони, конечно, предполагал, что разговор будет не из легких, однако категорический отказ Хуна от отставки и настоятельное требование о личной встрече немало его озадачили. С глазу же на глаз Хун умудрился убедить Тони оставить свою особу в правительстве — и сделался министром по делам Европы. Джефф вообразил, что в новой должности имеет все полномочия министра Кабинета, о чем не преминул сообщить прессе. Новая должность Хуна очень расстроила Маргарет Беккет, одновременно с ним назначенную главой внешнеполитического ведомства (прежде она руководила Министерством окружающей среды — и Хуну никогда не симпатизировала). На урегулирование ситуации нам потребовалось несколько месяцев.
Увольнение — событие крайне неприятное; разные люди реагируют на него по-разному. Я часто наблюдал процесс выдачи скверной новости. Тони терпеть не мог увольнять и всегда старался побыстрее покончить с этим делом. Вокруг да около он не ходил. «Сказать такое непросто, но вы должны понять. Видите ли, вам придется освободить должность». Кое-кто в ответ выдавал леденящие кровь угрозы; например, так поступил Айвор Ричард, когда его снимали с должности лидера Палаты лордов. Кое-кто демонстрировал зловещую покорность судьбе; например, в 2003 году Ник Браун пообещал Тони поддерживать его с задней скамьи, как раньше поддерживал в правительстве; именно этой, заднескамеечной поддержки мы и боялись. Крис Смит, смещенный в 2001 году, сказал, что справится с разочарованием, и действительно вел себя очень достойно. Отдельные министры, услыхав об увольнении, рыдают; таких приходится утешать; иные пытаются торговаться. Бывает, министры являются к Тони, полагая, что их сейчас повысят; сообщение об увольнении ввергает их в ужас. Барбара Рош, позднее ставшая сторонницей Гордона, буквально вскипела. Тони пришлось выслушать, что она рассчитывала на повышение до члена Кабинета, а не на увольнение. Впрочем, большинство министров вполне профессионально сохраняют лицо, хотя увольнение, конечно, их не радует. Джек Каннингем принял известие с достоинством; Гарриэт Харман в 1998 году держалась превосходно, ничем не выдала разочарования и попросила Тони написать от руки записку для ее дочери, чтобы та не сомневалась — мама уволена отнюдь не по причине некомпетентности.
Увольнение в политике всегда болезненнее, чем в любой другой сфере. Приходится убеждать увольняемого, что дело вовсе не в недостатке заслуг — просто нужно дать шанс другим людям. Увольняемый не верит, обижается, что естественно. Вот только обиды нам не нужны. Ведь в частном секторе как? Уволили и забыли, никаких проблем от человека не будет. Не то в политике. Уволенный остается в заднем ряду и имеет все возможности сделать премьерскую жизнь невыносимой, для чего примыкает к соперникам премьера, метящим на его место. Уверен: редкий генеральный директор успешно руководил бы компанией, если бы все им уволенные оставались в совете директоров. В политике же «удельный вес» уволенных накапливается и в конце концов превышает «удельный вес» сторонников премьера в Палате общин. Если же принять во внимание всех, кто слишком стар или слишком слаб рассудком, чтобы быть министром; всех идеологических противников, вроде группы социалистической кампании в лейбористской партии или «негодяев» в консервативной партии; а также всех, на кого в прошлом смотрели сверху вниз, то людей, надеющихся на продвижение со стороны премьер-министра, можно будет пересчитать по пальцам. Премьеру, в свою очередь, больше нечего им предложить. В тот момент, когда число «смещенных» превысит число «назначенных», премьеру следует задуматься о своей дальнейшей деятельности, вне премьерского кресла. Именно это несложное уравнение стояло за отставкой Маргарет Тэтчер и позднее — Тони Блэра.