— Ничего-ничего.

Грибная окаменелость на лице Флинта размягчилась до состояния, которое знающие люди, могли, не кривя душой, назвать улыбкой и он похлопал фотографа по спине.

— Ничего-ничего. Бывает!

— Ах, как нехорошо получилось! — распинался фотограф, теребя себя за пуговицу жилета. — Знаете, ноги ведь в нашем возрасте уже не те, а я, знаете, никак не привыкну!

— Не говорите! Завтра, поверьте слову человека, который коечто смыслит, — часовщик ткнул сухим пальцем в потолок, — будет дождь!

Козебродски повернулся к окну. Флинт пакостно захихикал, как будто это он, лично, собственными руками испортил погоду на завтра.

— Что, любезный, не верите? А я вам говорю, будет дождь!

— Оболтус! — брезгливо бубнил Флинт, так и этак прикладываясь увеличенным лупой глазом к разбитому стеклу хронометра.

От резкого света лампы его плешь с трогательным пушком казалась нежно-розового цвета.

— Кто вам, говнюкам, только такие вещи в руки дает! Так обращаться с творением самого Николе!

— Я нечаянно!

— Нечаянно! Мало тебя папаша драл! «Нечаянно»!

— Мистер Флинт…

Ужас в голосе Джейка был тоже самый, что ни на есть подлинный, потому, что от часов Фокса меньше, чем за минуту осталась кучка мелких деталей.

— Ну конечно, — продолжал кощунствовать часовщик, придавая станку правильное положение, — теперь ему «мистер Флинт»! Испортят тонкий аппарат, а потом «мистер Флинт»! Мистер Флинт тебе не фокусник! Раньше надо было думать!

Искатель приключений хлюпнул носом.

— Это память, — он вытер глаза рукавом, — единственная память о моем брате, сэр!

— Тьфу! — Флинт даже не смотрел в его сторону. — Цепочка в ломбарде, что ли?

— Угу.

— Что дали? Ерунду, конечно.

— Двадцать пять.

— Пороть тебя некому, — ворчал часовщик, не отрываясь от механизма.

— Мистер Флинт! Вы же почините?

Старикан поднял недовольную физию.

— «Почините!» Где я тебе такое стекло возьму? В Швейцарию поеду? А? То-то же. Оболтусы… Ты бы хоть почистить отдал, обосранец!

Часы Фокса мало-помалу принимали прежний вид.

— Брат где?

— Не знаю, сэр! Все, что осталось!

В эту минуту Д.Э. Саммерс, не сводивший глаз с часов, некстати сделал шаг вперед, часовщик как раз поднялся со стула, часы Фокса полетели на пол, Флинт ухватился за плечо, и искатель приключений услышал много интересных подробностей об обстоятельствах своего рождения.

— Простите! — пробормотал Д.Э., подхватывая старика. — Простите, мистер Флинт. Я не хотел.

Он помог Флинту усесться опять на стул.

— Я, правда, не хотел делать вам больно. Сильно ушиб?

Вот. Вот тут и произошло чудо. Подобно почти всем вспыльчивым людям (к которым, между нами, относится и сам Д.Э. Саммерс, и который скорее умрет, чем в этом признается) злобный тип моментально таял, стоило перед ним только искренне извиниться.

Да, но искатели приключений совершенно забыли, что у двух пожилых джентльменов могут впридачу найтись такие прекрасные общие темы! И только, когда за двумя стариками захлопнулась дверь комнаты часовщика, поняли, что с инструкциями для Козебродски перестарались.

— Нет, это невозможно! — убивался М.Р. — Они эти свои колени обсуждают уже два часа. У меня завтра клиентка! Ничего не сделано! Все пропало!

Д.Э. Саммерс лежал на кровати и смотрел на часы Фокса. На словах компаньона «все пропало» он сжал пальцы. Крышка часов, щелкнув, захлопнулась. Он встал и решительно направился в коридор.

— Мистер Козебродски! — услышал Дюк.

Стариковское бубнение на секунду смолкло.

— Пошел вон! — рявкнул Флинт.

— Вы обещали пойти с нами в… э-э-э… в кинематограф, мистер Козебродски!

— Убирайся!

Двойной щелчок замка — часовщик запер дверь.

— Мистер Козебродски! Сеанс начнется через двадцать минут!

В комнате часовщика отодвинули стул. Прошла минута, но Козебродски не показывался. Бормотание продолжалось. Д.Э., как последний дурак, стоял перед запертой дверью. На словах «намазываете на задницу «Электрическое масло Томаса» изпод двери тянуло табачным дымом.

Закашлялся Козебродски

— … а я вам говорю, два часа — и вы будете, как новый! Возьмите. Возьмите, вам говорят! Слушайте меня. Этот козлиный платок вы повязываете сверху. Вот. Такого эффекта вы не получите, даже если сядете в бочку со скипидаром. Скипидар тоже прове…

— Мистер Флинт! — крикнул Джейк. — Вы ему расскажите, как были ранены в битве при Файв-Фокс!

За дверью замолчали. Потом заговорили снова. Джейк постоял еще и ушел. Он больше ничего не мог сделать.

Но не успели компаньоны обсудить создавшееся положение, дверь их комнаты распахнулась.

— Вы очень злой молодой человек, — сказал Козебродски конспиративным шепотом и срочно повернул ключ. — Ему шестьдесят семь лет. Мне — пятьдесят два. Вы думаете, это одно и то же? Идите. Идите, слушайте, как эта старая камнедробилка рассказывает про войну.

Джейк ушел. М.Р. Маллоу с фотографом отправились прогуляться. Козебродски кланялся всем без исключения, застенчиво теребя пуговицу жилета. Дочери продавца птиц, мисс Фик — она очень мило болтала с племянником аптекаря Робинсона. Сыну сенатора Франка — тот как раз поднимался по ступенькам в аптеку, да и загляделся на тонкую барышню в голубой шляпке. Тонкой барышне и ее голубой шляпке. Крыльцу Дамского Клуба. Председательнице Дамского Клуба, миссис Морган. Жене городского казначея, миссис Менцель — та, очевидно, как раз одержала победу над председательницей — уж очень язвительно и высокомерно она улыбалась. Председателю городского совета Макферсону, который сам кланялся проезжавшему мимо экипажу сенатора. И даже лютеранской церкви.

— Финита ля комедия, молодой человек, — Козебродски вытер потный лоб под шляпой. — Пленка кончилась.

Глава пятнадцатая,
в которой в Сан-Хосе начинается новая жизнь

Дорогие отец и мама…

М.Р. поставил локти на стол и задумался. Долго грыз карандаш. Ничего толкового не выгрыз, зато прокинул чашку с кофе. Поморгал, глядя, как темнеет лист, вырванный из тетрадки, потом скомкал его, выбросил в окно и пошел за тряпкой.