Book.

Джейк перевернул страницу. За стеной, в дортуаре грохнуло — явно свалился кувшин. Послышался сдавленный смех и шепот. Потом кто-то запел, но почти сразу заткнулся.

— …предполагает использование гимнастических аппаратусов, количество упражнений имеет неограниченное, предоставляет огромные возможности для импровизации… для импровизации… для импровиза…

Чертовски хотелось курить. Искатель приключений не привык вскакивать в половине седьмого утра, чтобы сопроводить к завтраку два десятка гаденышей. Между столами ходила мадам и покрикивала:

— Vite, les garзons, vite [8] ! Что вы, как сонные мухи!

Каша не успела остыть до съедобного состояния, колени подпирали стол, писклявый очкарик ныл что-то про чай, приходилось все время вскакивать, чтобы мерзким вежливым голосом сказать: «Мальчики, тихо!», — в общем, дело было плохо, и никак не хотело становиться лучше. Завтрак кончился. В голове была тоже каша, еще более жидкая, чем в столовой. До книг жаждущий знаний учитель гимнастики не добежал: нарвался на господина Гландау. Господин Гландау был еще более в настроении, чем всегда, партия в бадминтон затянулась, нервы Д.Э., косившего в сторону здания пансиона, не идет ли, не дай Бог, мадам, натянулись, как струны, да еще и гимнастический зал оказался неизвестно, где.

— Где он? Почему я должна бегать и искать?

Д.Э. Саммерс, только что закрывший за собой дверь со двора, насторожился.

— С минуты на минуту начнется занятие, а он где-то шляется!

Над входом со стороны двора тоже были часы. Джейк смотрел на них перед тем, как войти, и показывали они тогда без пятнадцати двенадцать.

— Кто-нибудь может сказать мне, где этот идиот?

Мадам Гландау прошуршала юбками по ступенькам.

— Мистер Саммерс! — дружеская улыбка на ее лице была внезапной. — Вот вы где! Я как раз вас ищу! Скорее пойдемте в зал, вы же его еще не видели!

Гимнастический зал располагался в отдельном крыле. Вел туда маленький коридор, дверь в которую Д.Э. принял за кладовку или отдельный вход в кухню. Огромное помещение с застекленным потолком все было уставлено многоярусными перекладинами, «конями», увешано трапециями, кольцами и веревочными лестницами. На полу в пугающем изобилии лежали гири, гантели и штанги. Через высоко расположенное окно в зал пробивалось солнце, бессовестно обнаруживая приличное количество пыли.

— Вы, конечно, продемонстрируете свою систему?

— Э… да, мадам.

— Чудесно!

Джейк прошелся немного, осматриваясь, споткнулся о кожаный гимнастический матрас у стены, и, подняв голову, увидел в большом зеркале молодого человека.

Молодой человек прищурился, расправил плечи пошире, слегка оставил ногу в белой отутюженной штанине, заправил пальцы за широкий кожаный пояс.

— Первое, — сказала мадам Гландау, появляясь в зеркале за его спиной. — Преподать им чистую идею.

Д.Э. оправил распахнутый воротник рубашки и повернулся к ней.

— Вторая ваша задача: корректировать, — продолжала мадам. — Корректировать и корректировать, пока исполнение упражнений не станет привычкой. Отрабатывать команды, следить, чтобы ученики занимали позицию на линии так быстро, как только можно. Раз-два, раз-два — все должно быть четко!

Она подождала несколько секунд.

— Ну, и в-третьих, это главное, — критиковать.

— Хорошо, мадам.

В толпе учеников особенно раздражали двое: здоровенный толстяк (он и сейчас что-то там дожевывал) и ушастый шкет в больших очках. Тот самый, что выделывался утром в столовой. Этот как раз явился последним, таким шагом, как будто не на урок спешил, а шел на утренний променад.

— Кокс! — как змея, зашипела мадам Гланлау. — В чем дело? Почему вас опять все ждут?

Кокс потеребил большое, прозрачное на солнце, ухо. Поправил очки. Глаза у него были голубые, как морские камушки.

— Сяй был гаясий! — философически ответствовал он, пристраиваясь в хвост не очень ровной, непрерывно шевелящейся шеренги учеников.

— Кокс! Вы уже не маленький! Пора оставить эту привычку шепелявить!

— Сяй, — сказал опять паршивец и потрогал высунутый язык пальцем. — Сяй был гаясий.

Джейк прочистил горло. Ни одно из известных ему выражений к случаю не годилось.

— Класс! — зычно крикнула мадам Гландау. — Смирно!

Она прошлась вдоль шеренги.

— Я сказала «смирно»!

Толстяк торопливо что-то проглотил и облизал пальцы.

— Я хочу представить вам нового учителя, — сообщила далее мадам Гландау. — S’il vous plaоt, monsieur Sammers!

Джейк улыбнулся: «Oui, madame!», обошел шеренгу справа налево и слева направо. Остановился. Набрал воздуха, стараясь, чтобы со стороны было похоже на значительную паузу.

— Ну, мой юный друг, — улыбнулся Фокс, потирая подбородок так, чтобы пальцы прикрывали улыбающийся рот, — для лучшего эффекта вам не хватает одного. Кстати, я удивлен. Мне казалось, что уж это-то качество вас не подводит! Что это, вы, кажется, собрались думать? На вашем месте я бы…

— Я что, похож на барышню из варьете? — иронически поинтересовался мистер Саммерс, не дав закончить своему невидимому наставнику. — Что нужно сделать?

Шеренга несколько выровнялась. Пятки и носки сделались гораздо более вместе и врозь.

— М-да, — покритиковал новый учитель.

Мадам хотела было что-то сказать, но тут в конце шеренги, где стояли самые маленькие, послышалось шушуканье. Джейк резко повернулся и прищурился в чьи-то наглые глаза. Он делал подобное впервые жизни, зато до этого много раз содрогался, глядя в глаза помощника Хэннена — старшего помощника с таким же вот прищуром.

— Кто это там сказал про барана и новые ворота?

Мадам молча наблюдала.

— Ах, не ты? — продолжил Джейк, выдержав грозную паузу. — Ну тогда, сделай милость, подойди к вон тем кольцам и подтянись на них двадцать раз.

Наказанный побрел выполнять.

Хозяйка пансиона, не переставая улыбаться шеренге, сделала бровями.

— Мадам! — низким (аж сам не ожидал) голосом пресек Д.Э. Саммерс излишние церемонии.

Мадам Гландау тоже не ожидала. Фокс демонически хохотал.

— Как тебя зовут-то, «не я»? — небрежно добавил Д.Э.

— Рикки.

— Да что вы, сэр! — поразился учитель. — А меня — Джекки!

Класс обрадовался ужасно. Наглый мальчишка стоял пунцовый.