Таклан сноровисто опутал ремнями тарвулов, подогнал послушных зверей к телеге и запряг.
Перувак распахнул ворота, Чаглави, отворачиваясь от него, забрался в кузов и присел между ящиков. Свифт пристроился рядом, Таклан прикрикнул на тарвулов – поехали!
Телега медленно выкатилась в узкий проход, свернула на улицу. Ехали той же дорогой, что и вчера, через мост. На улицах стояла тишина, даже крайваков под мостом было не слыхать, хотя эти твари любят подобные местечки. Возможно, в Бармуте вода такая грязная, что даже крайваки в ней не выживают. А может, их всех переловили и сожрали. Если местные едят такую нечистую пищу, как мясо газлона, то и крайваком не побрезгуют.
Городские ворота в самом деле оказались заперты, но, завидев повозку агента, стражники зашевелились и стали отворять. Должно быть, в такой час прежде проход уже бывал свободен, но теперь никто не спешил наружу из страха перед хищниками, так что и не было нужды открывать.
Снаружи царил покой. Холмы ровной чередой уходили к темному горизонту. В стороне параллельно дороге тянулась темная полоса – русло речушки, питающей болото в центре Бармута.
Странное дело – пока солнце не вышло из-за края земли, свет шел с запада, от великих гор. Потом показалось солнце, восток окрасился красным, тени исчезли, северные склоны холмов оставались белыми, а восточные – порозовели. Дорога была пуста. Телега ровно катилась, потрескивая окатышами в ступицах. Чаглави перебирал в памяти вчерашние впечатления и гадал, что будет дальше.
Вдруг Свифт привстал и насторожился. Ночной заметил, что Джеремия положил руку на рукоять ножа.
– Чувствуешь? – тут же окликнул колдуна возница. – Неспокойно как-то вокруг, а? И тарвулы волнуются.
Чаглави огляделся, но ничего необычного не обнаружил. Холмы, дорога…
– Что-то не так, – согласился Свифт. – Останови-ка.
Колдун спрыгнул на дорогу и вытащил нож. Лезвие удивило Ночного – слишком тонкое по сравнению с бронзовыми клинками Дневных и другого цвета. Оружие Свифта было белесым и блестящим, как небо в зимний период к северу от великих гор.
– Думаешь, бейрахи? – спросил Таклан.
Страха возница не выказывал, еще бы – его охраняет колдун, к тому же великий воин, известный по обе стороны гор.
– Не думаю. Они не любят бегать по свету, так что сейчас где-нибудь затаились. Где-нибудь в тени. – Свифт поворачивал голову, внимательно оглядывая окрестности. Восходящее солнце очерчивало профиль колдуна красным ореолом.
Чаглави тоже вытащил нож. Телега остановилась, тарвулы тревожно поднимали морды и сопели. Вообще-то тень была совсем рядом – в зарослях осоки вдоль русла реки.
Из-за холма донеслось характерное: «У-а-арр-р-ро-оу!» Именно так рычат взрослые бейрахи. Свифт развернулся и быстро пошел на звук.
* * *
– Эй! Куда? – крикнул Таклан. Возница не хотел остаться без защитника на пустой дороге, а на юнца Ночного он не слишком полагался.
– Куда ты, Джеремия Свифт? – спросил и Чаглави. – Я с тобой!
«У-а-арр-р-ро-оу!» – снова донеслось из-за бугра.
– Куда вы оба! – совсем уж тоскливо позвал агент.
Свифт, не отвечая и не оборачиваясь, целеустремленно шагал к холмам, из-за которых донесся рев. Чаглави заторопился следом, взбежал на вершину пологого бугра и остановился. Зрелище открылось жуткое – в лощине хищники растерзали нескольких Дневных. Должно быть, ночь застигла бедняг в пути, и они надеялись спрятаться в укромном закутке, даже огня не развели… Хотя какой огонь? Нечего им здесь жечь, пустыня.
Сколько человек погибло ночью, уже было невозможно определить – звери растерзали несчастных в клочья. Но погибшие Дневные оказались не робкого десятка – среди окровавленных останков и обрывков одежды лежал, вытянувшись, мертвый хищник. В боку зверя торчали обломки копий, а над ним, подобрав толстые лапы, застыл другой. Вот бейрах задрал морду и издал тоскливый рев: «У-а-арр-р-ро-оу!»
– Самка, – пояснил Джеремия. – Самца ночью убили, так она не ушла, осталась над ним выть. Я не знал, что у бейрахов такое бывает. Чаглави, стой здесь.
– Но…
Юноша растерянно поглядел в спину Свифту. Тот медленно двинулся с холма вниз – к самке. По дороге он скинул плащ и набросил на левую руку. Хищница заметила пришельца и мягко поднялась. Короткие задние лапы остались полусогнутыми – зверюга изготовилась к прыжку. Хвост плавно ходил из стороны в сторону, словно любопытный молодой шерван, впервые выползший ночью на поверхность. Покрытая засохшей кровью морда бейраха щерилась, открывая острые зубы.
Свифт спустился с холма и пошел медленней. Самка следила за его приближением и не двигалась с места. Чаглави не знал, как ему следует поступить – бросаться на помощь? Или все же исполнить приказ? Приказ старшего на войне или опасной охоте – это закон, но и оставлять товарища один на один со страшным хищником – тоже не годится… Зверь весил раз в шесть-семь больше колдуна, но Свифт держался очень уверенно. Чаглави решил остаться на холме и посмотреть. Верней, он ничего не решил и застыл на месте просто потому, что растерялся.
На задних лапах зверя напряглись толстенные пласты мускулов. Джеремия остановился, изогнул худую спину и выставил руку с ножом.
– Ну, давай… – позвал он хищницу.
Самка коротко рыкнула – и взвилась в воздух. В прыжке перемахнула мертвого бейраха… Свифт метнулся навстречу, припадая к земле. Левая рука послала навстречу зверю накидку. Ткань развернулась, впустую клацнули страшные зубы, и морду бейраха окутала плотная ткань. Непостижимым образом колдун, перекатываясь по земле, успел вонзить в брюхо зверя нож – и самка в полете сама располосовала живот о лезвие. Рана была неглубока, и скорей всего, животное даже не ощутило боли. Куда больше самку ошеломила материя, завернувшаяся вокруг головы. Джеремия вскочил, прыгнул на зверя – и вскочил бейраху на загривок. Как он умудряется перемещаться так быстро, Чаглави не понимал, человеку подобное не под силу.
Свифт дважды ударил ножом в основание шеи зверя – и бросился в сторону. Самка глухо зарычала, затрясла головой, потом стала крутиться на месте, поднимая тучи пыли и расшвыривая останки, оставшиеся после пиршества стаи. Свифт прыгал и вертелся рядом, стараясь держаться не перед мордой хищницы, а сбоку. На ходу нагнулся, подхватил обломок копья.
Наконец бейраху удалось стряхнуть плащ – теперь Чаглави видел, как из ран на шее толчками выплескивается багровая кровь. Да и из брюха текло изрядно – песок под ногами зверя уже пропитался и свалялся в комья. Движения зверюги замедлились…
Свифт ногой подцепил оторванную голову и пинком запустил в зверя. Страшный снаряд ударил в скулу самку, та извернулась и бросилась вбок, на противника. Но это уже не был знаменитый прыжок бейраха, ослабевшая самка просто развернулась, вытягивая оскаленную морду к колдуну. А вот что случилось дальше, Чаглави не успел разобрать. Он только понял, что обломок копья Свифт воткнул в пасть хищнице, так что острие уперлось в небо, и сам, странно перевернувшись в полете, снова запрыгнул на спину зверю. Стиснул ногами бока бейраха, перегнулся, вцепился левой рукой в ноздри, а правой – всадил клинок самке в глаз. От боли хищница инстинктивно свела челюсти, бронзовый наконечник копья пробил хрящи и вонзился в мозг.