Дэниел стоял в дальнем от Эн углу комнаты и прыгал взглядом по помещению. Дыхание с трудом вырывалось из груди, рот открылся и стал похож на маленькую пещеру, края которой были сплошь заполнены сталагмитами и сталагтитами. Дэниелу было безумно жарко от этих невероятных полетов по комнате, и он хотел пить. Но тарелка с водой стояла в угрожающей близости к Эн. Сунуться к тарелке, значило оказаться в руках девушки. Дэниел понимал всю бессмысленность своих действий, ведь рано или поздно Эн все равно его поймает. И, тем не менее, поделать с собой ничего не мог, уж очень ему хотелось жить.
– Несносный котяра, – фыркнула Эн, после чего поправила перчатки на руках и двинулась к Дэниелу. Дэниелу ничего не оставалось, как снова приняться летать по комнате, уворачиваясь от рук Эн, словно от ядовитых змей. Но долго так продолжаться не могло, Эн была сильнее и выносливее того клубка шерсти, которым был Дэниел. Дэниел это хорошо понимал и с сожалением ощущал все возрастающие слабость в теле и нытье в мышцах. Дэниел знал, надолго его не хватит, но все равно продолжал бегать от Эн. В конце концов, рука Эн схватила его за шкирки и прижала к полу. Дэниел лежал, не двигаясь. Сил двигаться, как и желания, уже не было. Эн обхватила кота двумя руками, подняла в воздух и встряхнула, словно проверяя, жив ли он еще, затем прижала к животу и понесла к переноске.
– Я же говорила, что поймаю тебя, – сказала Эн, засовывая кота в переноску. – Только вымучил всю и себя впридачу. Не был бы таким пришибленным, все было бы иначе. Идем, нас уже, наверно, заждались.
Эн закрыла дверцу переноски, взялась за ручку, оторвала переноску от пола и вышла из комнаты. Дэниел, измученный и взмыленный, лежал на тряпке, устилавшей дно переноски, и смотрел сквозь ее дырявые стены, словно через прутья тюремной камеры на пустое, удаляющееся помещение, в котором он провел неполную неделю. Совсем недавно он мечтал о том, чтобы вырваться из этих проклятых четырех стен, сейчас же он хотел другого – остаться внутри них как можно дольше, по крайней мере, так он мог надеяться на то, что будет жить. Сейчас же никакой надежды не было. Его ждала смерть, словно заключенного, совершившего тяжкое преступление и готовившегося понести заслуженную кару. Но он же не был заключенным! Он не совершал никакого преступления! Он был просто-напросто маленьким животным, котом породы скотиш-фолд, который за свою жизнь даже мухи не обидел. И, тем не менее, его ждала смерть через усыпление, словно заключенного, совершившего тяжкое преступление. Где справедливость?! Возможна ли она вообще в мире, населенном столь жестоким и эгоистичным существом как человек?
Дэниел хотел бы разреветься горькими слезами, но слез почему-то не было.
«Говорят, животные не плачут, – подумал Дэниел. – Плачут! Еще как плачут, только не показывают этого. Делают это глубоко в своем сердце, чтобы их слез не заметили жестокие люди, все равно не поймут, лишь посмеются да поведут на бойню».
Сердце Дэниела, маленькое кошачье сердечко, готово было разорваться от переполнявшей его невыносимой боли. Ему казалось, что таких страданий он не испытывал даже тогда, когда был человеком. Он хотел жить. Также как и любое живое существо, которое ведут на смерть, он хотел жить. К сожалению, его судьба соприкоснулась с человеком и теперь… Пальцы Дэниела разошлись, образовав некое подобие веера, когти выползли из пазух и медленно, словно боясь поранить живую плоть, коснулись поверхности подстилки. Внезапно пальцы сжались, и когти вонзились в подстилку.
«Будь проклято человечество! Будь проклято человечество, обрекающее других на смерть! Придет время, и ты захлебнешься в своей же крови!»
Помещения карантина остались позади. Эн спустилась по лестнице на первый этаж, где находились смотровые, операционные и им подобные помещения, прошлась по длинному коридору в самый его конец и остановилась перед дверью. Потянув за ручку, девушка открыла дверь и вошла в просторную комнату.
– О, а вот и вы! – услышал Дэниел знакомый голос. Дениэл не видел говорившего, так как Эн несла корзинку дверцей назад, но Дэниелу не надо было видеть Лили, чтобы узнать ее голос. – Почему так долго?
– Пришлось повозиться с этим ненормальным котом, – сказала Эн, ставя переноску на стол.
– Правда? А я все надеялась, что его вспышка агрессии прошлым разом – случайность. До последнего уговаривала себя не усыплять его и уже думала этого не делать, но теперь вижу, что эвтаназия для него действительно лучший вариант. Бедный котик, он болен.
«Дура», – вздохнул Дэниел, осматривая видимую из переноски часть комнаты. Это была операционная. Запахи, хирургические инструменты, баночки с непонятными жидкостями, – все говорило об этом. Грусть и тоска когтистыми лапами сжали кошачье сердце.
«Если здесь кто-то и болен, так это ты и твоя подруга Эн. И болезнь ваша называется – невежество. Вы даже не понимаете, что любое существо, оказавшееся в неволе, будет всегда стремиться к тому, чтобы вновь оказаться на воле. Борьба за свободу – вот что заставляет живое существо становиться агрессивным. Даже еж, загнанный в угол, превратиться в тигра, лишь бы снова обрести свободу».
– Предлагаю сделать ему укол через одно из отверстий в переноске, – сказала Эн. – А то, чувствую, он всю операционную верх дном перевернет.
– Да ну, ты преувеличиваешь, – махнула рукой Лили. – Он же животное. Откуда он знает, что его ждет.
– Я слышала, животные чувствуют приближение смерти.
– Да, – кивнула, соглашаясь, Лили. – Это так, но мы же его не на бойню ведем. Я сделаю ему всего лишь один маленький укольчик. Он даже ничего не почувствует. Только тебе придется мне помочь. Подержишь его, когда я буду делать укол?
– Куда я денусь. Конечно, подержу… И все же я кольнула бы его прямо в переноске. Так надежней. Ты не видела того, что он вытворял в карантине.
– Не говори глупости, – отмахнулась Лили. – Мне же надо видеть, куда колоть.
– Как скажешь, – сдалась Эн. – Руководи. Что сейчас делать?
– Для начала вынь кота из переноски и положи на стол. Будет пытаться вырваться, привяжем ремнями. Сначала вколю ему снотворное, а когда заснет – дитилин.
– Хорошо. Тогда давай побыстрее с этим управимся, а то я хочу сегодня пораньше уйти.
– Я не против. Вынимай его и клади на стол, животом вниз. Мне нужна его правая задняя лапа.
Дэниел чувствовал, как трясется его тело. Как же ему было страшно. Кровь прихлынула к голове. Затравленный взгляд метался по всему пространству переноски, вырывался сквозь отверстия наружу и испуганной ланью продолжал носиться по операционной. Смерть была рядом. Он чувствовал ее присутствие, ощущал на себе ее дыхание. И он не хотел умирать. Жажда жизни стала еще сильнее, чем прежде. Дэниел забился в дальний угол переноски и закрыл глаза. В голове трепыхалась, словно муха, пойманная в сеть паука, только одна мысль: «Я не хочу умирать».
Эн открыла дверцу переноски и потянула руки к Дэниелу.
– Иди ко мне, – сказала она, хватая его за тело возле передних лап. – Все будет хорошо.