Он сердито умолк, а я тоже молча поглядывал по сторонам. Партия сингуляристов победила, это видно по тому, как быстро растут великолепные супертехнологичные небоскребы, а всякие боярские усадьбы сносятся без всякой жалости.
Вообще старые дома остались только в пределах Садового кольца, да и то не больше десятка, остальное все подчищено. Если честно, все эти отвратительные домики прошлых веков с их низкими потолками и убогой архитектурой выглядят жалко среди великолепных зданий, построенных и по науке, и по проектам настоящих архитекторов, а не каких-то розмыслов тех диких времен.
Дважды проскакивали через лесопосадки, что вошли в моду по настоянию экологов: огромные дубы и прочие не дубы, выращенные ускоренным методом, красивые и живописные, простирающие ветви так, что мчишься в их тени, как в лесном храме эльфов, прохладном и таинственном…
Когда точно так же нырнули под сень огромных деревьев, то ли вязов, то ли грабов, и Серж повел машину, на большой скорости виляя по живописной дороге, я ощутил быстрое приближение холода, что означает опасность, насторожился, но не мог понять, откуда она идет, мы все еще едем на приличной скорости, дважды промелькнули встречные, но так вообще-то нигде ничего опасного…
Между деревьями вдали показалась легонькая «Ауди», ползет себе потихоньку, я начал всматриваться в нее, стараясь заметить что-то подозрительное, как вдруг обдало с головы до ног таким холодом, что заломило зубы.
Василь Макарыч сказал резко:
- Серж, сбавь скорость. Что-то мне та машина не нравится.
Тот возразил:
- Да там мужик с бабой, веселятся…
Но скорость сбавил, «Ауди» хоть и ползет, но виляет с боку на бок, а сталкиваться как-то не очень жаждется.
- Еще, - потребовал Василь Макарыч. - Пусть они едут впереди!
- Да что за, - проворчал Серж, одной рукой он держался за баранку, а другой достал из бардачка пистолет, - не нравятся они мне…
Он держал его готовым к стрельбе, мы приблизились, Серж приостановил вовсе, и в этот момент Василь Макарыч выхватил пистолет из кобуры и выстрелил ему в затылок.
Я оцепенел от ужаса, а из «Ауди» быстро выскочили мужчина и женщина, у обоих в руках пистолеты-автоматы. Василь Макарыч выдернул у меня из рук коробку с чипом, пистолет его начал поворачиваться стволом в мою сторону, я с замиранием сердца понял, что меня ждет, в ладони будто сама по себе появилась тяжелая рукоять, я торопливо сжал ее и надавил на скобу.
Выстрел прозвучал глухо, я нажал снова. Охранник дернулся и откинул голову, а я выхватил из его руки пистолет и, сблизив кулаки, развернулся в сторону подбегающих.
Они не успели вскинуть оружие, будучи уверенными, что все под контролем, а я открыл пальбу из двух пистолетов.
Первым достал мужчину, у них реакция быстрее, и вообще мы опаснее, женщина только начала замедленно поднимать оружие в положение для стрельбы, но два выстрела отбросили ее на шаг, там завалилась навзничь, красиво взметнувши выкрашенными в красный цвет волосами.
Я вывалился на дрожащих ногах наружу, спихнул тело Сержа на соседнее сиденье, а сам прыгнул за руль, поспешно объехав «Ауди», вывел машину на дорогу, а как только выскочил из лесного массива и понесся по залитому солнцем шоссе, прокричал:
- Мариэтта!… Срочно!… Блин, что значит «занято»? Давай поверх!… Мари, засеки мои координаты. Здесь был бой, четыре трупа!… Можешь захватить судмедэкспертов. А я выезжаю на шоссе в сторону Люберец, но как человек робкий и пугливый, не откажусь от конвоя… Вдруг эти гады восхотят повторить нападение?
Ее лицо возникло на лобовом стекле, глаза вытаращены, прокричала в панике:
- Уже выезжаю!… Эксперты сейчас будут! Зачем ты их всех убил?
- Я никого не убивал, - огрызнулся я.
- А как?
- Ты не поверишь, - крикнул я, - но они зачем-то друг друга перебили!
- Снова? - охнула она. - Ты как чума в средневековой Европе!… Я перехвачу тебя на дороге.
- Не нужно, - сказал я, - там может быть опасно. Люди теперь такие злые… Пошли Синенко, его не жалко. Он за «Формику» болеет…
Она что-то еще выкрикивала, но я слышал плохо, в голове шумит, и надо крутить руль на скорости, я же гоню, нарушая все законы, но как назло, никто из полиции не пытается остановить, вообще как будто ее нет, вот так Всегда-
Впереди уже показались небоскребы Люберец, как в трех сотнях метров опустился на обочину вертолет, Мариэтта выскочила почти на ходу, пистолет в руке, а с другой стороны выпрыгнули двое омоновцев в броне и с автоматами.
Я остановил машину, опустил стекло.
- Мариэтта!… Классное платье!… Сама выбирала?
Она заглянула, охнула:
- И тут трупы!… Да что ты за зверь?
Омоновцы взяли меня на прицел, я сказал быстро:
- Ребята, я в белой шляпе! Это они в черных. Правда, шофер вообще был без шляпы.
Она крикнула зло и обвиняюще:
- Опять друг друга перебили? А ты стоял в сторонке?
- Лежал, - уточнил я, - и голову закрывал, как нас учили вести себя при ядерном взрыве. Конечно, я даже не видел, как и кого. Я же трус, жмурился и молился, чтобы это был только гадкий сон.
Омоновцы переглянулись, на лицах предельное презрение к человеку, который не стыдится говорить такое женщине.
- А кто их? - спросила она.
- Те двое остались на сорок втором километре, - напомнил я. - Откуда я тебе сообщил. Если твои уже там, пусть скажут, нужна ли им помощь.
Она увидела, что я вот-вот тронусь с места, торопливо перебежала на другую сторону и протянула руку, намереваясь открыть дверцу.
- Я с тобой.
- Там занято, - предупредил я. - Ребята, не пускайте ее.
Омоновцы не сдвинулись с места, а Мариэтта рывком сдернула труп водителя с сиденья, он вывалился на землю, а сама быстро опустилась на его место.
Омоновцы молча вытащили с заднего сиденья тело Василя Макарыча и положили в красивой позе на траве.
Мариэтта кивнула.
- Все, гони!…
Я ткнул в экран, автомобиль быстро набрал скорость и понесся к выходу из-под зеленой крыши.
- Ты быстрая, - похвалил я. - Темперамент!… Это я оценил…
Она спросила зло:
- Во что вляпался снова?.
- Почему сразу вляпался? - спросил я обидчиво. - Я на работе. Важной и ответственной.
- Какой?
- Пиццу развожу, - сообщил я. - Был бы вертолет, как вон у тебя, зарабатывал бы больше.
- Это простой вертолет, - ответила она, - а у тебя автомобиль бронированный!
- Значит, пицца по редкому рецепту, - сказал я. - Эксклюзивному. Для богатых безработных.