– И в чем же тогда? – спросил Тойвонен.

– В его бухгалтерии. Она отсутствует. Он ведь обязан хранить ее десять лет, но мы не нашли ни единого документа, – констатировала Надя и пожала плечами.

– Похоже, нам надо передать это дело в отдел по борьбе с экономическими преступлениями, – предположил Тойвонен.

– Я тоже так считаю, – поддержала его Надя. – Если вы хотите, чтобы я занималась чем-то еще, это просто необходимо.

– Тогда мы поступим так. Напиши обоснование, и я сразу все устрою, – сказал Тойвонен. – Еще один вопрос. Когда Даниэльссон заработал все эти деньги?

– За последние шесть-семь лет, – ответила Надя. – Раньше дела его фирмы были не особенно удачны. Но шесть-семь лет назад пошли в гору. Он зарабатывает по паре миллионов в год на различных инвестициях, акциях, облигациях, опциях и других ценных бумагах, и постепенно доверие к нему на бирже укрепляется.

– Интересно, – сказал Тойвонен и поднялся. – Даниэльссон, судя по всему, не был обычным пьяницей, – сказал он. Улыбнулся и кивнул Бекстрёму.

29

– У нас есть что-то еще? – спросил Бекстрём и зло посмотрел вслед выходящему из комнаты Тойвонену.

– Да, относительно того, о чем попросил меня шеф, – сказала Фелиция Петтерссон, вежливо подняв руку. – Я имею в виду некую странность с разносчиком газет. Который нашел тело. Его зовут Септимус Акофели. По-моему, я поняла, в чем странность. Я просмотрела распечатку с его телефона, и там обнаружила некое несоответствие с тем, что он сообщил, когда ты сам допрашивал его.

«Ничего себе, – подумал Бекстрём. – Черная курица снесла яйцо. Пусть она по-прежнему всего лишь цыпленок».

– И о чем речь? – спросил Бекстрём, хотя сейчас он предпочел бы пойти в туалет и выпить несколько литров холодной воды, присовокупив к ним пару таблеток болеутоляющего и сверху положив мятную пастилку. Пожалуй, свалил бы из этого сумасшедшего дома и поехал в свою уютную берлогу, где теперь и холодильник, и кладовка снова были заправлены как в прежние времена.

– У Акофели мобильник с предоплатной картой, – сказала Фелиция Петтерссон. – Из тех, когда неизвестен владелец. В среду 15 мая, когда находят Даниэльссона, он звонит по нему всего десять раз. И сначала шесть минут седьмого утра, когда связывается с центром управления. Тот разговор продолжается три минуты, прежде чем прерывается, сто девяносто две секунды, если быть точным, – сказала она и кивнула на бумагу, которую держала в руке. – Сразу потом, девять минут седьмого, он набирает другой номер, тоже принадлежащий мобильному с предоплатной картой. Разговор продолжается пятнадцать секунд, когда включается автоответчик. Тогда он перезванивает по тому же номеру снова, и также разговор прерывается через пятнадцать секунд. Потом проходит одна минута, прежде чем он набирает тот же номер в третий раз. Разговор прерывается уже через пять секунд. В одиннадцать минут седьмого, точнее говоря, и это интересно.

– И почему же? – спросил Бекстрём и покачал головой. – Почему это интересно?

– Именно тогда первый прибывший на место патруль входит в подъезд на Хасселстиген, 1. Мне пришло в голову, что, услышав, как кто-то приближается, Акофели прерывал разговор и убирал свой мобильный.

– Другие разговоры есть? – спросил Бекстрём, стараясь выглядеть как можно более заинтересованным, но с похмелья это плохо получалось.

– Около девяти он звонил на работу, предупредил, что задержится, – сказала Петтерссон и посмотрела на Аннику Карлссон.

– Он попросил у меня разрешения, – подтвердила она и кивнула.

– Следующий звонок он тоже делает на работу. Около десяти, как только уходит с Хасселстиген, 1.

«Сначала один в центр управления, потом три на какой-то чертов „левый“ мобильник, затем два на работу. Один плюс три плюс два будет… Да, сколько же будет?» – подумал Бекстрём, уже начиная терять концентрацию.

– Седьмой раз он звонит сразу после обеда, – продолжила Фелиция Петтерссон. – В двенадцать тридцать одну, если быть точной. И на сей раз на предприятие, которое заказало доставку его фирме. Он принес пакет, но получил неправильный код от подъезда.

– Откуда ты это знаешь? – спросил Бекстрём.

– У заказчика обед. И его телефон не отвечает. Поэтому тогда он делает свой восьмой звонок в фирму, где работает, и просит их связаться с заказчиком и выяснить правильный код.

– Ты разговаривала с ними, – догадался Бекстрём. – И зачем это понадобилось? Так ли это разумно?

«Чертова девчонка», – подумал он.

– Да, по-моему, – ответила Фелиция и кивнула. – Но я сейчас перейду к этому.

«О чем она, черт побери, говорит, – подумал Бекстрём. – Надо будет поставить ее на место».

– Девятый раз он звонит сразу после того, как заканчивает работу, около семи вечера, и десятый и последний четыре часа спустя. Четверть двенадцатого ночи. И в обоих случаях на тот же мобильник с предоплатной картой, что и утром. Он не получает никакого ответа, и оба разговора прерываются уже через семь секунд, очевидно по той причине, что его абонент выключил свой телефон. То есть всего из десяти звонков в течение дня пять приходятся на один и тот же «левый» номер, и, с кем он так упорно хотел поговорить, нам неизвестно.

– И что здесь такого, он вполне мог звонить приятелю с целью посплетничать, поведать о своем приключении, – предположил Бекстрём тоном, вполне соответствующим его кислой физиономии. – У всех подобных личностей телефоны с предоплатной картой. В этом же вся суть. Чтобы не знали, кто звонит.

– Да, я в курсе. У меня самой есть такой мобильник. Довольно практично, кстати. – Петтерссон посмотрела на Бекстрёма без тени беспокойства на лице.

– Ладно, – сказал Бекстрём и постарался смягчить тон, поскольку глаза Анники Карлссон уже подозрительно сузились. – Ты меня извини, Фелиция, но я по-прежнему не понимаю, в чем здесь странность?

– Просто он исчез, – сообщила Фелиция Петтерссон. – Септимус Акофели исчез.

– Исчез? – удивился Бекстрём. «О чем она говорит, черт возьми?»

– Исчез, – продолжила Фелиция и кивнула. – Возможно, еще в пятницу. Утром он, как обычно, разнес газеты, но так и не появился в доставочной фирме, где работает днем. Подобное происходит впервые, а он трудится у них уже больше года. Его мобильный также абсолютно мертв с пятницы. Отключен. Последний раз он звонил по нему в четверг вечером, в четверть двенадцатого, на «левый» номер неизвестного обладателя.

– Я слушаю, – сказал Бекстрём и кивнул ободряюще.

«Черномазый мальчишка стащил портфель с черным налом», – подумал он.

– В пятницу ему несколько раз звонили с работы, – продолжила Фелиция. – Когда он не пришел и в понедельник, один из сослуживцев прокатился к нему домой и позвонил в дверь. Септимус Акофели живет в Ринкебю, на Форнбювеген, дом 17, но там никто не открыл. Тогда сослуживец вышел во двор и заглянул в окна. Квартира на первом этаже, и занавески не были задернуты. По словам этого сослуживца, квартира, похоже, пустовала. То есть, если, конечно, Септимус Акофели не прятался, поскольку не хотел открывать, его не было дома. Позднее в тот же день шеф доставочной фирмы подал заявление об исчезновении парня, а так как он живет в нашем полицейском округе, оно попало сюда. Я нашла его, когда начала заниматься Акофели и позвонила ему на работу. Это в качестве ответа на вопрос шефа, – закончила Фелиция Петтерссон и с учтивой миной посмотрела на Бекстрёма.