— Непременно! — громко подтвердила Лора. — Твоя сестра правду говорит, послушай ее и выходи из своего укрытия.
Мари и Лоранс, держась за руки, сбежали вниз по лестнице. Вид у них был озабоченный.
— Мы всюду искали, — сказала Мари. — Луи наверху нет.
— Я поднимусь на чердак, — заявил Жослин. — Меня это уже совсем не забавляет. Лора, Мирей права — мы слишком разбаловали сына. Он уже не маленький, чтобы капризничать!
И тут у Эрмин возникло странное впечатление. Она чувствовала себя подавленной, неспособной двигаться. Всю оставшуюся жизнь она будет помнить эти минуты. Мирей, уперев руки в бока, так что передник обрисовывал ее довольно-таки округлый живот, с возмущенным видом смотрит на всех. Лора — в сером платье с жемчужным ожерельем на шее, ее лицо выражает досаду на то, что ее заставляют ждать. Мукки молчит, застыв, его черные волосы блестят в свете люстры. Мари и Лоранс сидят на нижней ступеньке лестницы, уставившись в какую-то точку в коридоре. Обе в коричневых бархатных платьицах и клетчатых передниках с оборками, светлоглазые, с кругленькими мордашками и золотисто-русыми локонами, они представляли собой прелестную картину.
Эрмин пронзило ощущение опасности, сердце учащенно забилось. Она отчаянно взмолилась: «Боже милостивый, сделай так, чтобы папа спустился вместе с Луи! Почему он пропал? Он очень любит прятаться, особенно если разобидится, но я боюсь, что он в опасности!»
Несмотря на свои благие намерения, она вспомнила, что Киона явилась Тошану. «А что, если она хотела его предупредить? — спрашивала себя Эрмин. — Да нет, в таком случае она явилась бы мне или же Мукки».
— Луи! Луи! — кричал Жослин на чердаке. — Луи, хватит, сейчас же выходи!
Лора поднесла руку ко рту. Она была мертвенно-бледной.
— Здесь что-то не то, Луи всегда слушался отца! — выдавила она. — Он в самом деле пропал! Боже, Луи, мальчик мой, сокровище мое!
Все еще причитая, она бросилась наверх. Мирей, встревоженно посмотрев на Эрмин, сказала:
— Это необычно, что малыш не отвечает. Если его нет на чердаке, то спрашивается, где он может прятаться. О, он вон там, я уверена! Взгляни на портьеру — она колышется!
Эрмин почувствовала чудесное облегчение. Ноги снова стали ее слушаться, и, рассерженная и в то же время готовая умилиться, она бросилась к тяжелому полотнищу. Луи спокойно мог уместиться между створкой двери и портьерой.
— Я тебя нашла, несносный мальчишка, — сказала она.
Едва она отодвинула портьеру, по ногам прокатилась волна ледяного воздуха. Луи там не было, ветер задувал в приоткрытую дверь. Разочарование Эрмин было столь же сильным, как и только что испытанная радость.
— Нет, его здесь нет, а дверь не заперта! — воскликнула она. — Боже мой, неужели он вышел на улицу? Не может быть!
Она отодвинула портьеру и немного прошла вперед, чтобы выглянуть на крыльцо. Вихрь снежных хлопьев закружился в полосе света, падавшего из коридора. Стояла почти непроглядная ночь, однако на снегу у крыльца были видны какие-то неясные следы, оставшиеся, возможно, после их дневной прогулки.
— Не может Луи оказаться на улице! — В голосе Эрмин сквозила паника. — Мукки, прошу тебя, поищи в доме. Он, должно быть, нашел такое потайное место, что не хочет вылезать оттуда. Мари, Лоранс, помогите Мукки! Не пропускайте ни одного укромного местечка!
Дети поспешили выполнить приказание. На верхней лестничной площадке они столкнулись с Жослином и Лорой.
— Хорошенько ищите, как вам мама велела, — сказал им явно взволнованный Жослин. — Мы еще не все шкафы осмотрели. Ничего не понимаю!
В подтверждение слов мужа Лора кивнула. Она уже начала волноваться, потому что чувствовала, что Луи в доме нет. А это значило, что он пропал, и от этой пугающей мысли ей казалось, будто она стоит на краю пропасти. Снизу донесся голос Эрмин:
— Папа, мама, входная дверь была незаперта. Возможно, Луи вышел. Пойду посмотрю, вдруг он крутится возле собак.
Они быстро спустились в прихожую. Эрмин спешно оделась, натянула сапоги, повязала шарф и накинула куртку. Очень бледная Мирей не переставая крестилась.
— Бедный наш Луи! Господи Иисусе, куда же он ушел?
Жослин надел куртку и теплые ботинки, достал фонарик из ящика комода.
— Я пойду с тобой, Эрмин, — предложил он. — Всемогущий Боже, надо его поскорее отыскать! Но что на него нашло?
Лору колотила нервная дрожь. Сердце ныло, отмеряя глухие удары. Каждую секунду она ждала, что сверху раздадутся крики детей. Мукки завопит «Луи здесь!», и она снова сможет свободно вздохнуть. Иначе и быть не может. «Какие мы счастливые! — думала она. — У нас замечательный дом, есть деньги, есть красивые вещи. А еще с нами живет Эрмин и ее дети. Я не понимала, как же мы счастливы».
Она разрыдалась. Мирей похлопала ее по плечу.
— Не надо, мадам, нет стоит так переживать. Луи где-нибудь недалеко. Вы же его знаете, он все время стремится доказать, что он такой же шустрый, как Мукки. Это такой возраст, когда не хочется, чтобы тебя считали маленьким. Он мог украдкой выбраться на улицу и побежать к Маруа. Ведь в прошлом году вы ему это разрешали.
— Ты права, Мирей, мой малыш решил прогуляться в одиночку, — всхлипнула она. — Они его приведут, нет, они просто должны привести его, а не то я сойду с ума.
Эрмин и Жослин растворились в хмурой снежной ночи. Лора, в одном платье, бросилась на крыльцо, и тотчас ее пробил озноб. Экономка заставила ее вернуться в дом и набросить на себя шаль, но не смогла помешать хозяйке снова выйти на крыльцо. Первой вернулась Эрмин, лицо у нее было растерянное.
— В загоне Луи нет! — крикнула она матери.
— Тогда, дорогая, ради Бога, сбегай к Бетти и Жо! Мирей думает, что Луи, должно быть, без спроса пошел к соседям.
— Я подожду папу, он осматривает дровяной сарай и подсобку. Она была незаперта, так что Луи мог спрятаться и там.
У Лоры стучали зубы. Во рту у нее так пересохло, что она была не в состоянии ответить. Вернулся Жослин, бросил на жену отчаянный взгляд и воздел руки к небу в горестном жесте бессилия.
Прошло около сорока минут с тех пор, как Поль Трамбле покинул приходскую школу. Закаленный атлет, привыкший к деятельной жизни на природе, он шел по колее, оставленной Онезимом в начале дня. Снег медленно засыпал ее, но она все еще отчетливо проступала. На спине он, словно мешок, нес Луи, ухватив его одной рукой за запястья. Охваченный ужасом мальчик беспомощно раскачивался. Мужчина угрожающе предупредил:
— Только дернись, я тебе пальцы на ногах отрежу. Сначала пальцы, потом — ухо. Так что лучше веди себя спокойно.
Луи никогда не приходилось сталкиваться с насилием, ни словесным, ни физическим. Жослин его часто бранил и даже как-то шлепнул, но об этом Луи давно забыл. Что касается матери, то она иногда на него покрикивала, а уже через минуту начинались ласки и поцелуи.