Итак, буквально в нескольких дюймах передо мной оказалась напыщенная физиономия Барри с огромными, размером с мячи для софтбола, выпученными глазами. Как обычно, он был с головой погружен в свое любимое хобби, а именно: усложнять жизнь ребятам младше его. Он как раз сбил с ног худенького шестиклассника по имени то ли Джош, то ли Джордж.

Я ударил по тормозам. Переднее колесо резко остановилось, зато заднее продолжило движение и перебросило меня через руль. Велосипед скользнул подо мной назад, а впереди со скоростью энного количества миль в час приближалось лицо Барри. Я даже смог разглядеть три волоска, торчащие из родимого пятна у него на щеке.

Дальнейшие события развивались по вполне предсказуемому, но от этого не менее ужасному сценарию.

Он меня поймал.

Когда мы наконец перестали кружиться по тротуару, я без сил повис у него на руках словно тряпичная кукла.

– Потанцуем? – спросил он.

В моих ушах зазвенел их смех. Наблюдавшие за нами школьники буквально бились в конвульсиях от хохота, а на лице Барри воцарилась горделивая ухмылка, и я поспешил его оттолкнуть. От него разило бананами и грибком стопы.

Джош или Джордж поднялся с тротуара. Никто и не подумал помочь ему собрать разбросанные по всей игровой площадке учебники и тетради.

Не знаю, почему Барри подался в задиры. Он был богат. Наша школа носила имя его прапрадедушки, разбогатевшего на изобретении тех пластиковых штучек, которые оберегают крышку унитаза от удара по сиденью. Будь я богатым наследником близтуалетного состояния, для счастья мне бы этого хватило за глаза. И младших ребят я бы точно не доставал.

– С обезьянами не танцую, – ответил я и поспешно шагнул вперед, чтобы поймать велосипед.

Затем я покосился на часы. Звонок должен прозвучать через минуту.

– Прошу меня простить. – Барри локтем отодвинул меня в сторону и с нарочитой предупредительностью остановил мой велосипед. – Позвольте помочь вам в вашем трудном пути, Марио. Судя по ране на лбу, полагаю, это далеко не первое ваше падение.

Я попытался перехватить руль, но Барри оказался быстрее. Рывком откатив велосипед назад, он быстрым шагом направился с ним к стоянке.

– Кстати, ты сделал домашку по биологии? – спросил он через плечо. – Такое дело, я вчера допоздна помогал отцу с бизнесом и не успел. Сам понимаешь, какая домашка, когда речь идет о прибыли! Не то чтобы я сам не мог ее сделать…

Оттолкнув его, я наконец схватил свой велосипед:

– Нет, Барри, я не дам тебе списать.

– Я только что спас тебе жизнь.

Пока я защелкивал замок на цепочке, привязывающей велосипед к стальному пруту на стоянке, Барри наклонился ближе, а на его лице заиграла неестественная кривоватая улыбка:

– Я вовсе не против небольшого финансового вознаграждения…

Не успел я ответить, как он сделал два быстрых шага в сторону. Джош или Джордж, успокоенный близостью школы, пытался выровнять в руках стопку собранных бумаг и тетрадей. Барри, будто в приступе зевоты, неторопливо вытянул руку, а затем резко ударил мальчика прямо в грудь, из-за чего тот упал, а собранные бумаги вновь разлетелись по тротуару.

Кровь ударила мне в голову. Не знаю, что стало тому причиной – удар уродозавра, безумный прыжок с велосипеда, почти неминуемое падение или вопиющая наглость Барри. Тест или не тест, но это ему так просто с рук не сойдет.

– Вот моя домашка! – выпалил я, вытаскивая из кармана сложенный лист. – Ты получишь ее, если сейчас соберешь все вещи Джоша и извинишься перед ним!

– Меня зовут Джордж, – заметил мальчик.

Барри посмотрел на меня так, будто я неожиданно заговорил по-монгольски:

– Что ты сказал, Маккинли?

Меня била дрожь. Голова кружилась. Может, это было из-за страха. Но с чего мне так уж бояться этого идиота?

«Соберись!»

Барри потянулся к воротнику моей рубашки, но я успел отпрыгнуть назад и оказался прямо на дороге.

– И скажи, что больше никогда не будешь так делать! – настаивал я. – И не вздумай отказаться!

Сжимая и разжимая кулаки, Барри шагнул мне навстречу. Его обычно бледное пухлое лицо по цвету стало напоминать филе для ростбифа. Послышался звонок на урок. А может, и нет. Слух вдруг начал меня подводить. Что это со мной?

– Не расскажешь, как ты заимел этот порез у себя на башке, Маккинли? – Голос Барри звучал приглушенно, словно мы с ним находились на разных концах длинного туннеля. – Мне почему-то кажется, что тебе очень хочется получить еще один, и побольше.

Я едва его слышал. Было такое ощущение, что нечто пробралось ко мне в голову и устроило там спарринг с моим мозгом.

Мне едва хватало сил держаться на ногах. Я уже даже не мог видеть Барри. Пяткой я ударился о припаркованную машину и, пытаясь удержать равновесие, выскочил на середину дороги. Темный асфальт ринулся мне навстречу, и я едва успел выставить руки, чтобы смягчить удар.

Последнее, что я увидел, была радиаторная решетка старой «Тойоты», на большой скорости несущейся мне прямо в лицо.

Глава 3
Между жизнью и смертью

БИ-ИП…

Би-ип…

Струны арфы? Что это за звук?

Улица исчезла, а вместе с ней и весь мир. Казалось, я летел через какой-то туннель, наполненный холодным воздухом. Сколько раз во сне я видел собственную смерть, и вот она наконец меня настигла. Я попытался приоткрыть глаза. Было больно, но когда у меня все же получилось, увиденное ужаснуло меня до глубины души.

Жизнь после смерти оказалось блеклой.

Я попытался закричать, но тело будто одеревенело. Меня окружали странные свистящие звуки, похожие на шорох ветра в поле.

Постепенно мне удалось что-то промычать, затем в ход пошли отдельные слова.

Я вновь приоткрыл глаза в надежде увидеть херувима или серафима, ну в крайнем случае облака. Но вместо этого передо мной оказались чьи-то волосатые ноздри. А еще очень темные брови и голубые глаза, и все это принадлежало склонившемуся надо мной мужчине.

Я почувствовал, как чья-то рука повернула мне голову. Попытался что-то сказать, сопротивляться, но ничего не вышло. Будто кто-то нажал на выключатель всех функций моего организма.

– Какой странный случай, – произнес мужчина низким голосом. – Говорите, диабета нет? Прививки все сделаны? Сотрясения мозга, контузии?

– Ничего, доктор Саарк, – ответил кто-то. – Никаких причин для столь нестабильных жизненных показаний. Абсолютно здоровый мальчик. Мы даже предположить не можем, что не так.

Я узнал второй голос. Он принадлежал нашему семейному доктору Флуд. Она заботилась обо мне с младенчества.

Значит, я не умер, что уже не могло не радовать. Но в любом случае услышать твоего врача – это не самая обнадеживающая штука. Голоса отдалились, и теперь я мог видеть лишь штатив для капельницы, провода и металлическую корзину для мусора.