Мы-то знали, как они нашлись. Но не подали вида. Пусть это останется загадкой.
— Разберемся! — продолжал директор. — Так насчет чего я говорил? — Он посмотрел на небо: — Забыл… Ну, что сказать? Хорошие ребята. Относились добросовестно. Вот Игорь хорошо помогал…
Все посмотрели на Игоря. У него был такой вид, будто он очень смущен похвалой директора; на самом деле он был очень доволен.
— Помогал Игорь, — продолжал директор, — главный инженер дал ему хорошую характеристику. Освоил учет и документацию. Я, правда, в молодые годы к молотку и зубилу больше подбирался. И вот ничего, директорствую. Но учет и документация тоже нужны… Так что все ребята работали хорошо. Особых нарушений дисциплины не было. Впрочем, у одного были заскоки по линии дисциплины.
Он обвел нас глазами. Его взгляд остановился на мне. Я похолодел.
Вот о чем предупреждал меня Игорь! Сейчас директор меня припечатает. Припомнит мне тот разговор в кабинете.
— Ага, вот он, — сказал директор. — Крашенинников, так?
— Так, — пролепетал я.
— Были заскоки?
Я молчал.
— Были, — сам себе ответил директор. — К аварии руку приложил?
— Приложил, — признался я.
— Ну вот! А потом явился в кабинет и начинает устанавливать свои порядки. Так, товарищи, нельзя. Если каждый начнет меня учить, что же получится?
Я поймал на себе насмешливый взгляд Игоря.
— Вот так обстоит дело, — продолжал директор, — вы еще молодые, зеленые, вам самим еще надо учиться. А учить других еще придет ваше время. Это надо запомнить. Но в целом хорошие ребята! А что касается Крашенинникова, то, по-простому, по-рабочему, я так скажу: молодец Крош! Честный парень! Давай, Крош, действуй!
Обругал меня, а потом назвал молодцом.
Где логика?
1960 г. Январь — март Москва