Старший Ле Телье задумался.
– Я бы не стал особенно полагаться на слова десятилетней проститутки, мать которой ненавидит Гриманда, – сказал он. – Возможно, он влюблен без памяти и давно сошел с ума, но он не дурак. Один раз он нас уже удивил. Я должен быть уверен, что Ла Пенотье в Кокейне. И услышать это нужно от самого Инфанта.
– Как же это сделать?
– Ему должны немалые деньги. Немного найдется людей, которые откажутся забрать причитающуюся им плату. Отправляйся в «Волынщика» и жди его.
Кристьена не очень обрадовала перспектива провести послеобеденное время поблизости от Папы Поля.
– Гриманд меня не знает. Он не станет со мной откровенничать.
– Пусть Поль вытащит из него сведения. Любым способом – заплати ему, сколько попросит. Инфант прямо не скажет, но ты должен понять, что он имеет в виду. Если к шести часам Гриманд не объявится, пусть Поль пошлет за ним.
– А почему он должен прийти?
– Поль уговорит даже гадюку спрятать свои ядовитые зубы. А затем сдерет с нее шкуру и заставит проглотить собственный яд. Об остальном он позаботился?
– Обещал пятерых, самых лучших. Когда будут новости, сообщит.
– Только не сюда. Поль не должен знать, что я в этом замешан.
– Конечно, нет. Ни в коем случае. Он пошлет Бонифация.
– Я не уверен, что Тангейзер вернется в церковь, и поэтому объявил его в розыск. Ни обвинений, ни ордера на арест – просто пропавший дворянин. Если лиса затаится, этим пятерым придется устроить ловушку в другом месте.
– Тангейзер не тот человек, чтобы прятаться, – сказал Доминик. – Хотя в нем есть что-то от лисы. А он не может обратиться за помощью к своим братьям из Тампля?
– Зачем? И вообще, каковы его намерения? Он же думает, что его жена мертва.
Марсель встал и подошел к окну. Воцарилось молчание.
– Этот человек жесток и безжалостен, – добавил затем лейтенант по уголовным делам. – Но его действия невозможно предвидеть. В таком состоянии, после тяжелой утраты, любой человек непредсказуем. Он может стоять на коленях в церкви, сидеть в таверне или развлекаться в каком-нибудь борделе. Возможно, он убивает гугенотов. Или даже ищет злодеев, виновных в смерти его жены, хотя об этом мы бы знали. Но в Тампле его не было, а если он попытается туда попасть, нам сообщат. А пока наша главная задача – захватить Ла Пенотье. Но Шатле в этом не участвует.
Старший Ле Телье отвернулся от окна и снова сел на стул.
– Доминик, поговори с Крюсом и Гарнье, – велел он сыну.
– В Кокейне нет гугенотов, – отозвался тот.
– Но в этой преисподней есть знатная католичка, истинно верующая – так ты ее представишь – и ожидающая ребенка. Ее похитили безбожные преступники, воспользовавшись тем, что наши верные и преданные капитаны были заняты, исполняя Божий промысел. «Пилигримы» – ее единственная надежда на спасение. Они воодушевятся – и не откажутся помочь. Бернар Гарнье увяз во всем этом так же глубоко, как и мы. Упомяните Матиаса Тангейзера. Благодарный муж – это убедительный аргумент. Понятно, Доминик?
Младший Ле Телье кивнул.
– Ты обеспечишь максимальное количество ружей – разумеется, за плату и не пренебрегая официальными обязанностями во дворце. Выбери тех, кто не станет болтать.
– Шесть, возможно, восемь человек. В них я могу быть уверен, – сказал Доминик.
– Все равно заплати им. Разврати их души.
– Восьмерых хватит, отец?
Марсель кивнул:
– Эти люди никогда не сталкивались с мушкетным огнем. Их смелость другого рода. Грохот и дым испугают их больше, чем пули. Они убегут на крыши и начнут бомбардировать вас черепицей, так что всем надо будет надеть шлемы. Рейд должен быть стремительным и точным. Их предупредят, как только вы свернете с Рю Сен-Дени – новость разнесут дети, – но если удар будет быстрым и достаточно жестоким, это не имеет значения.
Доминик задумчиво нахмурил брови. Марсель ждал, пока он кивнет.
– Вам понадобится надежный проводник, – добавил он. – Его можно найти, но чем больше мы будем искать, тем выше шанс, что пойдут слухи. Эта шлюха, Тифани, может показать дорогу в Кокейн?
– Она продала свою дочь племяннику герцога Нимурского, – сказал Кристьен.
– Я не сомневаюсь, что ее можно купить. Но знает ли женщина дорогу?
– Думаю, да. А если не она, так Жоко. Он тоже ненавидит Гриманда.
– Позаботься, чтобы они поняли последствия неудачи. Я однажды был во Дворах. Там все переулки похожи друг на друга. Один неверный поворот, и будете блуждать целый час. При плохом освещении, и особенно в темноте, вам будет труднее – у них слишком много людей. Самый короткий путь туда с Сен-Дени, а не с Труандери. Помните об этом. Приведите проводника в Сен-Жак.
В дверь постучали, и на пороге появился сержант Баро.
– Ваше превосходительство, пленник у меня! – доложил он. – Швейцарский гвардеец отказывается его покидать.
– Устрой их поудобнее. И передай гвардейцу мою благодарность.
Баро ушел. Доминик посмотрел на отца, но тот не ответил на его взгляд.
Несмотря на огромную разницу во внешности и характере, у старшего Ле Телье было много общего с Папой Полем. Городом правила анархия, власти пребывали в панике, королевский двор был бессилен, тысячи горожан встретили свою смерть, а еще тысячи предавались самым темным порокам. Но главарь преступного мира и тот, кто отвечал за порядок в городе, оставались спокойными, словно опытные лоцманы, ведущие свои суда сквозь кровавую бурю. Кто может сравниться с ними? Однако Марсель одним движением руки мог уничтожить даже Поля.
Кристьену эти образы показались чрезвычайно поэтичными. Движением руки? Или дуновением? Когда он устроится в собственном доме, особняке Пикар, у него появится время сочинить новую пьесу, на этот раз что-нибудь благородное. Вот в чем состояла его ошибка: его талант слишком глубок для сатиры. Ему надо написать историческую пьесу. Возможно, даже трагедию. Сейчас они не в моде, но время самое подходящее. За модой гоняется только вульгарный художник. Это была его вторая ошибка.
– Вам все ясно? Каждый знает, что от него требуется? – вернул Пикара к действительности лейтенант по уголовным делам.
Неудавшийся драматург заморгал и кивнул:
– Да, ваше превосходительство. Ясно, как летнее небо.
Великий Лоцман поморщился и встал. Потом он снова посмотрел на Малыша Кристьена:
– Первое, и самое главное: ты должен услышать от самого Инфанта, что графиня Ла Пенотье у него. В Кокейне. Потом сразу же сообщишь мне. «Пилигримы» будут готовы. Но из этого мушкета я могу выстрелить только один раз.
Кристьен поерзал на церковной скамье – сказать по правде, он был к ней не привычен, – и в это время на алтарь вынесли украшенную драгоценными камнями шкатулку с мощами святого Иакова. Все присутствующие в церкви поспешно опустились на колени, в том числе Тифани и Пепин, который, похоже, испытывал не меньшее благоговение, чем остальные. Пикар, помнивший, что церкви часто используют в качестве сортиров, внимательно посмотрел на пол и с неохотой присоединился к остальным. Избранные у алтаря дрожащими руками передавали друг другу священную реликвию. Жестокий Бернар Гарнье, когда пришла его очередь прикоснуться к мощам святого, всхлипнул от избытка чувств. Малыш Кристьен воспринял это как признак, что кажущаяся бесконечной служба близится к завершению.