– Не уходи, Ля Росса, – позвал ее Инфант Кокейна. – Говорят, глаза – зеркало души, но если закрыть ставни, это не значит, что кухня исчезнет. Я здесь.
– Я не ухожу, не бойся, – ответила девочка. – И вижу тебя в этих глубоких белых дырах.
Обычно Эстель не скучала по матери. На то не было особых причин. Но теперь ей хотелось к Тифани. По крайней мере, мать ее видит.
– Мама приходила сюда? – спросила она.
Гриманд мотнул головой, словно бык. Лоб его прорезали морщины.
– Я ее довольно давно не видел, – сказал он. – Не волнуйся за нее.
– Я боялась, что она Иуда, как Пепин.
– Точно, она была Иудой, – заявил вдруг Андре. – А теперь она мертва, и Господь проклял ее душу…
– Умолкни, недоумок, и исчезни, – рыкнул на него Гриманд. Он все время поворачивал голову, словно пытался понять, где стоит Эстель. – Ля Росса? Где ты? Ты тут?
Девочка почувствовала, что ее тело словно бы стало пустым внутри. Она прижала к себе Ампаро:
– Я здесь.
– Твоя мама мертва, Ля Росса. Да, моя дорогая, но она не была Иудой. Ее убила та же свинья, что отняла у меня глаза. Она была безумной и взбалмошной красавицей и сделала то, что сделала, из любви и ненависти, а не ради серебра, и за это мы все должны любить ее.
Эстель обрадовалась, что Тифани не была Иудой. И что дракон любил ее.
– Ты здесь? – снова спросил Гриманд.
– Здесь.
– Не бросай меня.
– Не брошу. Можно я отдам Ампаро Танзеру?
– У тебя малышка? Птичка? Для шипов?
Гигант рассмеялся. Эстель не понимала почему. Казалось, он сошел с ума.
– У меня моя сестра, Ампаро, – ответила девочка.
– Да, любовь моя, да, милая, отдай маленькую птичку ее шипам, – попросил ее король Кокейна.
Танзер молча наблюдал за ними. Эстель показала ему Ампаро.
Рыцарь приблизился. На небе взошла луна, грубо и ярко светившая из-за его спины. На его фоне Дворы казались маленькими. Матиас наклонился и посмотрел на ребенка.
Эстель увидела его лицо.
Такого лица она не видела никогда в жизни. Оно не было странным, как у Гриманда, но в нем проступало нечто невидимое, что вызывало внутреннюю дрожь и заставляло хотеть, чтобы он был ее другом. Он мудрее Младенца и одновременно страшнее. Не такой мускулистый, как Гриманд, но сильнее. Благороднее Гриманда, но еще более дикий. Танзер смотрел на Ампаро, и его лицо наполнялось удивлением. Ля Росса понимала: она видит то, чего еще никто никогда не видел на этом лице.
Это видели только Эстель и ее маленькая сестра, потому что Гриманд был слеп.
Матиас набрал полную грудь воздуха и задержал дыхание. Потом он вздохнул и улыбнулся. Несколько зубов у него были сломаны. Он кивнул, как будто долго-долго ехал из далекого-далекого места и наконец нашел то, что искал. Из его горла вылетел какой-то сдавленный звук. Он закашлялся. А когда рыцарь заговорил, его голос удивил Эстель еще больше.
Нежность в нем была такой же большой, как сам шевалье:
– Ампаро…
Девочка никогда не слышала столько любви, выраженной в одном слове. Или не в одном. К глазам ее подступили слезы.
– Ампаро… – повторил мужчина.
Эстель протянула ему ребенка:
– Можете взять, если хотите. Она ваша.
Но Танзер не стал брать дочь.
Он выпрямился и теперь казался еще выше, чем прежде. Его взгляд переместился на Эстель.
– Ля Росса, да? – переспросил он.
– Гриманд называет меня Ля Росса. Вы тоже можете, если хотите. А так меня зовут Эстель.
– Эстель, – повторил госпитальер.
Девочка была уверена, что слышала любовь и в этом слове. Но откуда?
– Тебя назвали в честь звезд на небе, – сказал Танзер. – И я вижу почему.
Дрожащими руками Ля Росса прижала ребенка к груди.
– Хочешь, расскажу, что означает имя Ампаро? – спросил Танзер.
– Да.
– Оно означает «Защита от бури».
У Эстель перехватило дыхание. Она посмотрела на младенца у себя на руках.
– Мы оказались в мире крови и грома, – сказал Матиас. – Как ты думаешь, этот маленький соловей сможет защитить нас? От такой бури?
Девочка задумалась. Она вспомнила, как сидела на кровати с Алис и Карлой и как спокойно и безопасно было чувствовать себя одной из «них», даже в этом мире крови и грома. Они не сидели бы вместе, если бы не Ампаро.
– Да. Сможет, – уверенно ответила Ля Росса. – Она защищала меня. И Карлу. И Гриманда тоже, я так думаю.
Король воров издал жалобный звук. Белые дыры на месте его глаз светились.
Рыцарь кивнул, как будто другого ответа и не ожидал.
– Я знаю, что она и вас защитит, – сказала Эстель, хотя и сомневалась, что такой человек нуждается в защите.
– Уже защитила, – согласился с ней Танзер. – Ты знаешь, Эстель, что даже в самую сильную бурю, днем или ночью, звезды все равно светят?
– Нет. – Девочка задумалась. – Это потому, что звезды выше бури?
– Умница. Чего нам бояться, если Ампаро защищает нас от бури, а ты, звезда, светишь сквозь бурю?
– Нечего.
– Я очень рад, что вы с Ампаро сестры.
Эстель смотрела на него во все глаза. Она чувствовала, что иоаннит вручил ей что-то ценное, но не понимала, что именно. Больше она его не жалела. Он уже не нуждался в жалости.
– Я тоже очень рада. Я люблю свою сестру больше всего на свете. Но разве вы не хотите взять ее?
– Я очень хочу взять ее на руки, Эстель. Больше всего на свете. Но буря из крови и грома еще не стихла. Те, на кого она обрушится, еще не знают о ее приближении. И Ампаро не защитит их. Потому что эта буря – мы с Гримандом.
Предводитель воров издал рык, исполненный ярости и наслаждения:
– Они пожалеют о том дне, когда их нога ступила в пределы Кокейна. Будут горы трупов. Мы будем слизывать их кровь с наших ножей. Мы будем плясать на их внутренностях. Дай мне еще один камень бессмертия.
Матиас, слушая его, не отрывал взгляда от Ля Россы.
– Буря – это я сам, – сказал он, – и поэтому я не могу взять Ампаро, пока буря не стихнет.
– Чтобы не причинить ей вреда?
– Ты умная девочка. Позаботишься об Ампаро для меня? Еще немного?
– Мне нравится ее держать. Она такая красивая. Я просто думала, что вы тоже хотите.
– Хочу, Эстель. Хочу. Но если я возьму ее на руки, хоть один раз, буря может утихнуть.
– Это вам сказал ваш ангел, да?