Гриманд обеими руками натягивал тетиву арбалета, пока не услышал щелчок. Тогда он снова выпрямился, и Ля Росса вставила новую стрелу. Выходит, она промахнулась по последнему убийце?
– Ты попала в одного из них? – спросил король воров.
– Да. Но он уползает. Я хочу выстрелить в него снова.
– Подожди. Он уже не боец, а выстрел тебе еще понадобится.
– Ты прав. Он уже не ползет. Нет, опять ползет, но медленнее! Думаю, он умрет. А вот и Танзер! Снова вышел из дома. Ударил того, который полз, дубинкой по голове. – Эстель рассмеялась. – Затащил два тела по ступенькам в дом.
– Он умеет обращаться с телами, нужно отдать ему должное.
– Опять вышел. Уходит назад к… нет, поднял лук. Наверное, он его уронил. Помахал луком мне.
– Считай это салютом. Ты его спасла.
– Тащит остальные два тела. Теперь все внутри. Закрыл дверь.
Гриманд почувствовал, что Эстель отпустила рукоятку арбалета, обняла его за талию и прижалась головой к его животу. Он высоко поднял арбалет. Тело девочки дрожало. Гигант почувствовал прикосновение колыбельки с младенцем.
– Следи за птичкой, – напомнил он дочери о новорожденной. – Ты плачешь?
Эстель отстранилась:
– Нет.
Инфант Кокейна махнул свободной рукой:
– Где ты?
– От реки идет сержант. К дому.
Гриманд задумался. Голова Ля Россы работала быстрее.
– Приготовься, – сказал ей слепой великан. – Когда он подойдет к фонарю на крыльце, я в него выстрелю.
Затем король воров опустил и выровнял арбалет, и Эстель взялась за рукоятку.
– Это сержант Роде, – узнала она вдруг их противника.
– Роде? Тупой ублюдок.
– Он кого-то тащит за руку. Мальчика. Постой, это же Гуго!
– Наш Гуго?
– Скажи ему, чтобы бежал. Крикни. Быстрее!
Гриманд набрал полную грудь воздуха.
– Гуго! Беги! – заорал он. – Беги что есть мочи!!!
Ожоги на лице взорвались болью. Король Кокейна крепче сжал арбалет. Хлопнула тетива.
– Я попала Роде в ногу, в самый верх, – объявила Ля Росса. – Он упал на ступеньки. Гуго бежит сюда.
Гриманд взмахнул арбалетом, задел забор и прислонил к нему оружие. Потом он почувствовал, как у него из-за пояса вытащили пистолет. Щелкнули курки.
– Не стреляй в него, – сказал Младенец девочке.
– Не буду.
Эстель схватила его за указательный палец и потянула за собой.
– Роде, да? Невелик улов, но у маленькой рыбки мясо слаще… – пробормотал гигант.
– Гриманд? – окликнул его подбежавший Гуго.
Голос подростка дрожал от ужаса, но Инфант не понимал почему.
– Ты не ранен, мальчик? – спросил он.
– Нет.
– Забери у Роде нож и лук, только осторожно, – велел король воров Эстель. – И подведи меня к нему.
Ля Росса повела его за собой. Услышав стоны, он шагнул вперед и ударил сержанта ногой.
– Боже всемогущий! – вскрикнул раненый сержант.
Ужас Роде казался чрезмерным даже перед лицом смерти. Гриманд вспомнил о дырах на своем лице и понял, в чем дело. Наверное, у него тот еще вид. Он улыбнулся, и Роде снова закричал.
Инфант Кокейна резко опустился на колени прямо на него и почувствовал, как хрустнули кости в теле, смягчившем его падение. Пальцы сержанта потянулись к его горлу, но гигант схватил противника за запястье и стал выворачивать его руку, словно выкручивал белье, пока она не стала похожа на мешок с камнями. Пламя взорвалось на лице короля воров и потянуло его куда-то вверх спиралью наслаждения, и следующие несколько секунд Гриманд почти ничего не чувствовал – было только смутное ощущение, словно плетеная корзина рвется под его пальцами, оловянная ваза разбивается о камень и становится мокрой, а кровь и волосы липнут к его рукам. Он услышал голос своей юной спутницы, и наслаждение снова свернулось в безмятежность, еще более приятную, чем прежде.
Гриманд встал и покачнулся.
– Гуго? Ты здесь? – позвал он. – Вложи щиколотку Роде мне в руку. Ля Росса, веди меня.
Он отволок тело Роде на скотный двор, а потом взял арбалет и натянул тетиву.
– Рассказывай, Гуго, – сказал Младенец мальчику.
– Я шел за Карлой и ее виолой от самых Дворов, – начал тот.
– И позволил Роде себя поймать? – Гриманд рассмеялся, но его смех был добрым. – Молодец. Ладно, не волнуйся. Тангейзер вошел, чтобы вернуть Карлу.
– Куда вошел? – не понял Гуго.
– Почему у тебя мокрая одежда? – вмешалась в их разговор Ля Росса.
– В дом Ле Телье, куда же еще? – Несмотря на безмятежность, предводитель воров был немного озадачен. – А ты правда мокрый?
– Карлы в доме нет, – сообщил Гуго.
Гриманд рассмеялся. Парень тоже – он, видимо, решил не оставаться в долгу.
– Тише! – прикрикнула на них Эстель.
– Он шутит, – уверенно заявил Инфант.
– Он не шутит, – возразила девочка. – Гуго, если Карлы нет в доме, то где она?
Ангел смотрел, как Тангейзер закрывает дверь, понимая, что тот не найдет внутри того, что хочет. Не найдет Грааль, за которым отправился в путь. Загадку, которую пытался разгадать всю жизнь и ответ на которую найдет в самом последнем месте, что может прийти ему в голову, – в себе самом. А в особняке Ле Телье он найдет лишь причины для того, чтобы множить насилие. Он сделает это без колебаний, но за все придется платить.
Ангел был печален.
Причиной того, что Матиас не ценил свою жизнь, был сам факт обладания ею. Его оскорбляло, что он жив, а многие более достойные и благородные – нет. И что многие более достойные и благородные, чем он, лишались жизни на его глазах. Эту несправедливость, эту нелогичность бытия мальтийский рыцарь считал грехом, который он унесет с собой в могилу – а может, и дальше.
Но Тангейзер также играл жизнями тех, за кого был готов умереть. Тех, ради кого он разрушил бы весь мир, погубив вместе с ним и эти жизни. Этот пробел в логике, если таковой был – ангел плохо разбирался в подобных вещах, – не оскорблял иоаннита, который откуда-то знал, что человеческое существование не ограничивается земной жизнью.
Он позволит своей дочери Ампаро пройти через ад, который способно создать единственное из живых существ – человек. Позволит пройти через самое страшное на руках нищей девчонки, сидящей на плечах слепого монстра, поскольку знает, что его дочь, которой всего полдня от роду, уже понимает совершенство бытия, восторг и красоту любви, хотя еще ничего не знает о жизни.