– Я ничего не скажу ей, если не буду вынужден, – пообещал Питт с сожалением, потому что знал, какой суровой бывает необходимость рассказывать обо всем в подобных случаях. Как бы ему хотелось заверить кучера, что его хозяйка не услышит ничего оскорбительного для ее самолюбия!
Уже начинало смеркаться, когда они ехали обратно. Осенним вечером свет убывал быстро, и Томас очень радовался, что ему не приходится прокладывать путь через живые изгороди и рощицы в одиночку. Ветер почти стих, но с каждой минутой становилось все холоднее, и ледяной воздух уже сильно пощипывал кончик носа. Под копытами лошади потрескивали сучья, и ее дыхание вырывалось белеющими в темноте облачками.
Через полтора часа езды они увидели огни Эшворд-холла и подъехали к конюшням, чтобы спешиться. В прежние времена Питту всегда собственноручно приходилось расседлывать лошадь, прогуливать ее, вытирать насухо, кормить и поить, а иногда заботиться и о лошади Мэтью. Поэтому теперь он почувствовал себя отставленным за ненадобностью, когда ему пришлось передать лошадь на чужое попечение и просто удалиться. Этот эпизод еще раз напомнил ему, как далеко он ушел от той обстановки, в которой родился.
Пирс, молодой и ловкий, сейчас, правда, страдающий от душевной боли, соскочил с коня небрежно и ни о чем не заботясь, как обычно человек снимает пиджак у себя дома.
Суперинтендант вошел следом за ним в дом через боковое крыльцо и стал вытирать подошвы сапог о железную узорчатую решетку.
В доме было тепло – даже в просторном холле, который, казалось, заключил его, промерзшего в осенней темноте, в дружеские объятия. Встретивший их лакей проявил большую предупредительность.
– Что-нибудь принести вам, сэр? – спросил он и этим немало удивил Питта. Суперинтендант на мгновение забыл, что в этом доме он специально приглашенный гость, а Пирс – всего лишь второстепенный, да к тому же и молодой.
– Что-нибудь горячее? Стакан виски? Или вина с пряностями? – предложил слуга.
– Благодарю, какой-нибудь горячий напиток был бы очень кстати, – кивнул Томас. – А мистер Рэдли уже закончил совещание?
– Нет, сэр. Но осмелюсь предположить, что дела идут лучше, чем ожидалось.
Затем лакей взглянул на младшего Гревилла:
– Позвольте и вам принести чего-нибудь горячего, сэр?
– Да, спасибо. – Пирс поглядел на Питта. Он не успел узнать, о чем тот намерен рассказать другим. Юноша, правда, уже просил его быть сдержанным на словах, но и понятия не имел, что суперинтенданту рассказал кучер. – Я пройду наверх, посмотреть, как там мисс Беринг, – сказал он и повернулся к лакею: – Она у моей матери, вы не знаете?
– Да, сэр, в синем будуаре.
– Спасибо.
Бросив на Томаса еще один мимолетный взгляд, юноша взбежал по лестнице и исчез за поворотом.
– Мне тоже подайте напиток наверх, – распорядился Питт. – И, наверное, мне надо будет ванну принять перед обедом…
– Да, сэр. Я сейчас принесу воды для вас, сэр.
Томас улыбнулся:
– Спасибо. Да, пожалуйста, постарайтесь.
Воду ему принес Телман. Сделал он это неумело и не переставая фыркал от возмущения. Единственным объяснением, почему инспектор не расплескал воду по дороге, могло служить то, что ему тогда пришлось бы и лужу вытирать самому. И, уж разумеется, он просто ликовал при мысли, что завтра у его шефа от долгой и тяжелой дороги верхом все тело одеревенеет, а ноги-руки будет сильно ломить.
– Я много узнал, – сказал ему Томас обычным, неофициальным тоном, снимая галстук и укладывая его на столик в ванной. Он начал расстегивать рубашку и встал за ширму, загораживающую ванну от сквозняков.
– О чем? – ворчливо осведомился Телман.
Продолжая раздеваться, Питт рассказал ему о миссис Истервуд и подобных ей женщинах, о Кэтлин О’Брайен и вообще обо всем, что сообщил ему кучер – а также о чем тот умолчал, – и об увольнении горничной-ирландки.
Инспектор прислонился к столу с мраморным верхом для кувшинов, флаконов с солями и нескольких мыльниц с мылом, глубоко засунув руки в карманы. Лицо его было мрачным.
– По всей видимости, кое-каких врагов министр себе нажил, – сказал он задумчиво, – однако девушки, с которыми дурно обошлись, обычно не возвращаются обратно и не убивают своих бывших хозяев.
Он чуть отодвинулся, чтобы не видеть начальника или ванну из-за ширмы, и продолжил рассуждать:
– Если бы они это делали, то половина английской аристократии отправилась бы на тот свет.
– И тогда быстро был бы положен конец подобным издевательствам, – ответил суперинтендант и вздрогнул, вступив в горячую воду.
Это было замечательно! До этого момента Томас и не подозревал о том, как замерз и как задеревенело все его тело, как сильно он устал. А также о том, что он уже давно не занимался делом, требующим таких длительных физических усилий. И Питт с наслаждением погрузился в дымящуюся, ароматную пену.
– Сомневаюсь, что это имеет к нашему делу хоть какое-то отношение, – продолжил он уже более серьезно, – но все же мы должны учитывать возможность, что у Кэтлин О’Брайен могли быть родственники-националисты, может быть, даже фении, и она с большой готовностью поставляла им разную информацию. Лишь Господь ведает, но мне кажется, повод к этому у нее был.
– А это имеет значение? – Телман снял крышку с банки с солями, с любопытством понюхал ее содержимое и поморщился: ему не нравились подобные приметы изнеженности. – Его убил кто-то живущий сейчас в этом доме. И это не разъяренный муж Кэтлин О’Брайен. Это кто-то из знакомых Гревилла. Как бы то ни было, мы знаем, кто они и откуда.
Питту не оставалось ничего, кроме как снова поговорить с Юдорой. Одевшись и так и не встретившись с Шарлоттой, которая помогала Эмили развлекать Кезию и Айону, он направился в гостиную миссис Гревилл и постучал в дверь.
Ему открыла Джастина, в глазах которой вспыхнула искра надежды. Девушка пытливо вгляделась в лицо суперинтенданта, но не поняла, что оно выражает – разве только увидела, как ему не по себе. Пирса в комнате не было. Наверное, он все еще принимал ванну или переодевался к обеду.
– Войдите, мистер Питт. – Мисс Беринг распахнула дверь и отступила назад, пропуская суперинтенданта. Теперь на ней было темно-сиреневое платье, и она казалась в нем совсем тоненькой, почти хрупкой, хотя осанка ее была исполнена силы и грации, как у танцовщицы. Легко было понять, почему эта юная леди очаровала Пирса, – она была очень красива, и ее красота странно, по контрасту, подчеркивалась удивительной формой ее носа. Томас не мог бы решить, красив этот нос, или безобразен, или же он просто совершенно не подходит к этому очаровательному лицу.
За спиной девушки в большом кресле у камина сидела Юдора. Она близко придвинулась к огню, словно ей было холодно, хотя в комнате было достаточно тепло. В лице у нее не было ни кровинки. Оно было каким-то бесцветным, и это впечатление не умалял даже яркий цвет ее волос. Миссис Гревилл сдержанно посмотрела на Питта, не выразив ни малейшего интереса, как будто все, что он мог сказать, заранее представлялось ей скучным и давно известным.