* * *
Мы останавливаемся у дверного проема.
– Моя крепость, – говорит Хам и заводит меня внутрь.
В доме одна комната. Соломенный тюфяк у дальней стены, в углу сложены кухонные принадлежности. У единственного окна – маленький круглый столик и стулья. Бедно, но чисто. Стены побелены известкой, а пол посыпан свежим песком. Отец бы одобрил, мне тоже нравится.
– Мило, – произношу я и замираю.
– Илия, это мой брат Сим, – представляет меня Хам жене.
Я ее уже увидел. Они сидит на одном из стульев у окна, на нее снаружи льется свет. Знаки не врут.
* * *
Сначала она кажется мне очень старой. Потом я понимаю, что на ее лице нет морщин, а кожа упругая. Она кидает на меня спокойный взгляд:
– Мир тебе, брат. Добро пожаловать в наш дом.
– Мир тебе. Спасибо за гостеприимство.
– К чему эти церемонии? – восклицает Хам и хлопает меня по спине. – Давай садись. Любимая, налей нам вина, если есть. Сим, ты как будешь? С медом?
– Да, – говорю, – только разбавленное. Мне нужно много рассказать. Хочу, чтобы голова была ясной.
– В этом весь мой брат, – усмехается Хам. Илия улыбается ему в ответ. Мне плохо. У меня трясутся руки, я зажимаю их между коленей. Я не знаю, с чего начать. Абсолютно ясно, она одержима злым духом, может, она мертва или проклята. Неужели он не догадывается? Как такое возможно?
* * *
Через некоторое время мне удается овладеть собой. Вино помогает успокоиться, мед освежает. Женщина говорит мало, в основном то, что следует ожидать.
– Покушай фруктов, – предлагает она мне и ставит на стол фрукты необычного цвета и формы. Ее белые безжизненные пальцы, сжимающие край подноса, похожи на личинки. – Их привозят сюда со всего света.
– Спасибо, – бормочу в ответ. Смотреть ей в лицо мне не под силу, но по крайней мере желудок уже не бунтует.
– Какие новости ты принес из дома? – спрашивает Хам.
С трудом заставляю себя перейти к делу.
– Хам, нам надо вернуться домой. Немедленно.
– Да ну? Почему?
– Потому что… потому что надо, и все.
Я пытаюсь вспомнить наставления отца. Он вроде дал несколько советов.
– Он так хочет, – соскакивает с языка, – он при смерти.
– Врешь, – говорит Хам.
– Откуда ты знаешь? – вскидываюсь я.
– Забыл? Ты же сам мне сказал. – Брат улыбается, демонстрируя квадратные желтые зубы, и начинает чистить один из фруктов. – Я прямо спросил, не случилось ли чего, и ты ответил «нет». Тогда ты сказал правду. Не понимаю, почему хочешь обмануть меня сейчас.
Я вздыхаю.
– Ну, – продолжает Хам. – Может, все-таки расскажешь, что происходит на самом деле?
Я снова вздыхаю. Хаму никогда нельзя было отказать в уме.
* * *
После моих долгих объяснений Хам заявляет:
– Мы все равно собирались поехать домой. Просто отправимся в путь на несколько месяцев раньше.
– И останемся на несколько месяцев дольше, – тихо добавляет Илия и криво улыбается. Становятся видны ее зубы. Они острые и выдаются вперед.
– Если действительно случится потоп, – пожимает плечами Хам.
– А какие есть основания в этом сомневаться? – спрашиваю я.
* * *
Когда Хам принимает решение, он действует быстро. Ночь я провожу в доме, хотя, отрицать не буду, почти не сплю, ведь рядом она. На следующее утро Хам идет на работу – сказать, что уезжает. День проходит в покупках: приобретаем еду и мула для Илии и Хама. Хам останавливает выбор на сером одноухом муле. Он что, совсем ничего не понимает? Да и парень, что продает мула, шепелявит. К счастью, я успеваю вмешаться, и мы покупаем темно-серого мула с налитыми кровью глазами. «Лучше перестраховаться, чтобы потом не пожалеть», – говорю я.
* * *
У них есть осел. Он потащит мешки, которые в основном набиты инструментами Хама. Брат мне их показывает с несколько чрезмерной, на мой взгляд, гордостью. У них резные ручки и металлические лезвия. Таких инструментов я никогда не видел.
– Здорово. – Я пробую пальцем лезвие то ли тесла, то ли топора, то ли шила – не помню, как называется инструмент, который держу в руках.
– Осторожно, – предупреждает меня Хам. – Это обошлось мне в годичное жалованье.
Он кладет на спину осла катушку проволоки рыжего металла.
– Будем делать гвозди. Научим Яфета. А ты поможешь мне шкурить бревна.
Дома все инструменты из камня или дерева. Горшок матери и нож отца для оскопления скота – исключение.
– Где ты достаешь такие штуки?
– Преимущества жизни в портовой деревне, – ухмыляется Хам. Он подмигивает жене, наводящей на меня ужас, и добавляет: – Из-за моря привозят разные диковинки.
* * *
Выезжаем на закате. Летучие мыши уже покинули свои убежища, но первая звезда пока не взошла. Мы направляемся на восток по той же дороге, которой я ехал двумя днями ранее. За нашими спинами остается море. Рокот волн сменяется шепотом, а потом и вовсе наступает тишина.
Илия сидит за спиной Хама, обхватив его руками за пояс и опустив голову ему на плечо. Я все еще не смею смотреть на нее.
– На твоего отца часто находит такая блажь? – сонно спрашивает она.
Во мне все сжимается, но Хам лишь фыркает:
– Ты слышал, Сим?
– Слышал.
– У нашего отца, – объясняет он своей так называемой жене, – и впрямь особые отношения с Яхве. По-моему, в основном отец рассказывает Богу, что он сделал не так. Иногда Господь ему отвечает.
Илия улыбается.
– Он принимает это близко к сердцу, – продолжает Хам, – точно так же, как Сим.
Я молчу. Совсем стемнело, и я сосредотачиваюсь на дороге и знаках.
– Правда, Сим?
– Правда.
– Так что разговоры о блажи, солнышко, лучше держать при себе, – обращается Хам к Илии. – Лучше называть это видениями – звучит более уважительно.
– Ясно, – говорит Илия.
– Да, и еще, – добавляет Хам. – Они его время от времени посещают. Сейчас – нет, но, думаю, в молодости они шли одно за другим. Поэтому он и покинул отчий дом и забрался в это пекло на краю пустыни.
– Следи за языком, Хам, – вставляю я замечание. Может, он и умный, но слушать такое об отце я не намерен.
* * *
Луна заливает светом дорогу, кустарник и холмистую равнину. Мы едем в молчании. Мул Хама маячит серебристым пятном. Борода и волосы брата сливаются с темнотой, отчего он кажется безголовым. А она…