– Свистит?
– Само собой! Эти Мюнхгаузены чего только не придумают, чтобы срок себе скостить!.. А у тебя-то как, дело продвигается?
– Ой, Андрюша, продвигается-то оно продвигается, только такими черепашьими темпами, что хоть волком вой!
Я вкратце рассказала Мельникову, что нарыла в последние дни. Он выслушал меня, как всегда, очень внимательно.
– А почему ты этого Михал Михалыча со счетов сбросила? – удивился Мельников. – Я считаю, этот тоже мог грохнуть массажиста. Из ревности. Его же твоя мадам ни в грош не ставит, а других, кто помоложе, привечает.
– Не думаю. Вообще, это мужчина трудной судьбы: он раньше охранником был на зоне.
– Тем более. Охранник на зоне! Да они там знаешь какие? Волки! Им человека убить…
– Не человека, а заключенного, разница, согласись, есть. Во всяком случае, для них. Нет, Андрюша, Михал Михалыча я бы в расчет не брала, а вот новый персонаж, Митенька, вызывает у меня, по меньшей мере, недоумение. Кто он?
– Сама же говорила: напрашивается к твоей дамочке в гости, стало быть, ее любовник. Квартиру вон выклянчивает…
– Квартиру она сама ему обещала. Только вот вопрос: за что?
– Да какая тебе разница, мать? Обещала, значит, есть за что. Может, этот твой заморыш только с виду такой хлипкий? Может, он в постели такие трюки с женщинами выделывает, что ему не то что квартиру – самолет и яхту готовы подарить!
– Может, и выделывает… Тебе еще кофе налить?
– Валяй!
Я поставила турку на огонь и снова села к столу.
– Ну, ты что, мать, расстроилась, что зависла с этим делом?
– Да не то чтобы расстроилась, просто затягивается все как-то… Еще этот следователь не хочет помогать…
– Это что еще за следователь?
– Старший лейтенант Евгений Кузнецов. С такой вот шевелюрой…
Вода в турке закипела, я встала, чтобы заварить кофе. Андрей посмотрел на меня внимательно:
– Кузнецов… Кузнецов… Помогать, говорит, не желает, темнит? Хочешь разузнаю о нем что-нибудь?
Я пожала плечами:
– Ну, если у тебя появилось свободное время…
– Да с чего оно у меня появится?! Скажешь тоже, «свободное время»! Это я чтобы помочь старому другу.
– Мельников, ты что, намекаешь на мой возраст? – возмутилась я. – Хочешь сказать, что мне уже пора о пенсии подумать?!
– Ни на что я не намекаю, мать, просто предлагаю помочь тебе.
Я налила нам еще по чашечке ароматного напитка и села к столу доедать остатки пиццы.
– Согласна. От помощи отказываться, по-моему, глупо.
– Вот именно… Эх, стрескать, что ли, еще кусочек?
– Да уж стрескай, дорогой, не побрезгуй!
– Главное, чтобы морда потом не треснула.
Через пять минут с пиццей и кофе было покончено, мы с Мельниковым поболтали еще некоторое время ни о чем, потом он стал собираться домой. А я с досадой посмотрела на часы: скоро мне на свидание с клиентом в хорошем кафе, а я так объелась пиццей!
* * *
Мы с Игорем сидели за столиком, расположенным в небольшой нише. Здесь было уютно, горели свечи, пахло очень вкусно, и вообще, обстановочка была приятной, располагающей к беседе. По залу разливалась лирическая мелодия, настоящая пальма, сидевшая в кадке рядом с нашим столом, развесила над нами свои ажурные листья. Мы заказали по салатику и по чашке кофе с пирожными, на большее я все равно была не способна. Сначала Игорь рассказал, как прошли похороны его брата и поминки, как плакали Полина и мать погибшего, потом – как подозрительно вели себя на похоронах друзья Олега – Леша и Гоша.
– Понимаешь, Тань, когда перед тем, как гроб опустить в могилу, все стали прощаться с братом, я на них посмотрел. Лешка-то ничего, постоял у гроба, наклонив голову, и отошел в сторону. А вот Гошка даже не смог к гробу подойти, стоял поодаль, смотрел на Олега какими-то вытаращенными глазами, потом, когда гроб стали опускать, даже затрясся весь, побелел как мел. Ой, думаю, что-то здесь нечисто: таким испуганным я Гошку ни разу не видел.
– А ты его хорошо знаешь?
– Да как же! В одном дворе живем. Он к Олегу часто приходил.
– Так, что дальше?
– А что дальше? Ничего, похоронили мы Олега, все сели в автобус, поехали на поминки в кафе. Гошка и там вел себя странно, в гардеробе подозрительно долго возился, пока куртку свою сдавал, потом сел за самый дальний стол, уставился в тарелку и замер, как статуй.
– Как кто? – не поняла я.
– Статуй. Ну, статуя – это изваяние женского рода, а статуй – мужского.
– А-а… понятно, – кивнула я, улыбнувшись. – И что еще странного делал этот Гоша?
– Да ничего, поел и сразу смылся. Я в том смысле, что, когда после поминок все из кафе выходили, его уже нигде не было видно. Боится он чего-то, я так думаю.
– Да, разыскать бы этого Гошу да поговорить с ним. – Я отодвинула в сторону пустую тарелку из-под салата.
– Так уже, – пожал мощными плечами Игорь.
– Что уже?
– И разыскал, и поговорил.
– Кто?
– Я.
Физиономия Игоря просто светилась довольством.
– И о чем же ты с ним поговорил?
– О ссоре Олега с Захаром, естественно!
– И что, он тебе все рассказал?
– А то как же!.. То есть нет, сначала-то он, естественно, ничего не хотел рассказывать, но потом, под действием моих весомых аргументов… – Игорь покачал своим увесистым кулаком, похожим на средних размеров арбуз. – Короче, я его убедил все рассказать тебе.
– Лихо! – восхитилась я.
– Да, – с гордостью выдал Игорь, – есть у меня дар убеждения.
– Вижу, – кивнула я. – И когда же можно услышать рассказ этого твоего Гоши?
– Да хоть сейчас!
Игорь повернулся назад, в зале нашел глазами молодого человека в серой ветровке, одиноко сидящего за столиком при входе, и мотнул головой: давай, мол, подтягивайся! Молодой человек встал и несмело побрел к нам.
– Вот, Татьяна, познакомься: друг Олега – Гоша Яценко. И ты, Гоша знакомься: Татьяна Иванова, тот самый частный детектив, которая расследует… ну, короче, ты в курсе. Садись!
Молодой человек несмело опустился на краешек свободного стула. Я посмотрела на него. Парню было на вид лет двадцать пять, среднего роста, худосочный, в очках, с тонкими чертами лица и светлыми жиденькими волосенками, гладко зачесанными назад. Из-под его ветровки виднелся желтый свитер, ворот которого он зачем-то периодически поправлял.
– Здравствуй, Гоша, – сказала я, – как дела?