– Татьяна, это Полина. Привет.
– Привет.
– Удалось узнать хоть что-то об Олеге?
– Пока ничего, – вздохнула я.
– Ничего?! – голос девушки, казалось, дрожал.
– Да, пока ничего. Полина, давайте встретимся завтра, нам надо поговорить.
Я пожелала заказчице спокойной ночи и отключилась. Мне пора было на покой, голове сыщика периодически необходим отдых.
В Октябрьском отделении я представилась дежурному, сказала, по какому я вопросу, и мне предложили пройти в сорок восьмой кабинет. Там за столами сидели двое молодых людей в штатском, они с самым деловым видом обсуждали что-то, подкрепляя свои аргументы крепкими выражениями. Я представилась и им, показала свое удостоверение и спросила, кто ведет дело об исчезновении Олега Кирсанова. Один из присутствующих усмехнулся и откинулся на стуле:
– Ну, я веду.
Он был достаточно молод, вряд ли ему было больше двадцати восьми. У него были роскошные каштановые волосы, красиво обрамляющие смуглое лицо. Его карие глаза смотрели уверенно.
– Я тоже расследую это дело, меня наняла невеста пропавшего Кирсанова…
– Послушайте, – довольно бесцеремонно перебил меня обладатель шевелюры, – если вы думаете, что вам здесь безмерно рады, что я сейчас брошу все дела и кинусь в поте лица помогать вам в вашем расследовании…
– Не моем, а нашем расследовании, – поправила я, – мы оба ведем это дело и оба заинтересованы…
– Только я веду его официально, я – представитель власти, – снова перебил меня кареглазый.
– Я тоже веду его официально, – стояла я на своем, – у меня договор с невестой пропавшего.
Я достала из сумки договор в файле и протянула его следователю. Тот взял его с видимой неохотой, быстро пробежал глазами и вернул мне.
– Ну и что?
– Мы можем помочь друг другу…
Оба молодых человека рассмеялись. Это уже выглядело как хамство: мне не только не хотели помочь в моем расследовании, но и насмехались надо мной! Я почувствовала, как кровь начала приливать к моему лицу. Да знают ли они, над кем издеваются, невежды?! Я демонстративно откашлялась и медленно с расстановкой произнесла:
– Послушайте, господа сыщики! Я не любопытствующая тетка у подъезда, я – профессионал и могу конкретно помочь вам. У меня сотни раскрытых дел…
– Ага, а мы поможем вам… получить с клиента деньги. – Обладатель шевелюры поднялся с места, как бы давая понять, что разговор окончен. – Всего доброго!
Они отвернулись от меня и принялись снова обсуждать какие-то свои насущные проблемы, а мне ничего не оставалось, как покинуть их кабинет. На прощанье я пообещала молодым людям вернуться и вышла в коридор, просто кипя от гнева. Это что же, Татьяна Александровна? Нам с вами дали, мягко говоря, пинка под зад? Ну, нет, ребята, не на ту вы напали! От Тани Ивановой так просто вам не избавиться. Я на вас управу найду! Причем такую управу, что это не я за вами, это вы за мной бегать будете, чтобы поделиться добытыми сведениями, галопом поскачете! Я отошла к окну и достала из кармана джинсов сотовый. Так, где тут у нас номер Кири?
Киря, а в миру Кирьянов Владимир Сергеевич, подполковник полиции, был моим стариннейшим другом, многим мне обязанным. Мы вместе провели кучу дел, а его звезды на погонах я без ложной скромности считаю нашей общей заслугой. Да Киря давно бы был полковником, если бы не его прямолинейный характер, его привычка резать в глаза правду-матку, которая, как известно, нравится не всем.
На мой звонок он откликнулся практически сразу:
– О! Татьяна! Рад тебя слышать. Сколько зим, сколько лет?..
– Здравствуйте, Владимир Сергеевич. Как ваше «ничего»?
– Грех жаловаться, живем, не тужим. Как твои дела, как успехи?
– Дела хорошо, а вот успехи… – я многозначительно замолчала.
– Что случилось? Кто-то посмел обидеть нашу «королеву сыска»?
– Можно сказать и так, – ответила я уклончиво, но таким тоном, чтобы Киря не сомневался: насолили мне по полной.
– Ну, говори, говори конкретно, что там у тебя.
И я выложила ему все. Киря слушал внимательно и терпеливо, а когда я закончила, спросил, как фамилия того «недоумка», которого угораздило выставить меня из кабинета. Я честно ответила, что еще не успела с ним познакомиться, но он работает в таком-то отделении полиции в 48-м кабинете и ведет дело пропавшего Олега Кирсанова.
– Все понял. Жди. – Киря отключился.
Я убрала сотовый в карман и принялась, как мне и было велено, ждать.
Не прошло и десяти минут, как открылась дверь 48-го кабинета. Из-за нее показалась голова с роскошной шевелюрой:
– …Хорошенькое дело – «верните и извинитесь!». Вот как теперь ее искать?!
Обладатель шевелюры посмотрел в оба конца коридора. Увидев меня, сначала обрадовался, затем смутился.
– Девушка! Э-э-э… не знаю, как вас зовут…
– В удостоверении было написано: «Иванова Татьяна Александровна», – с готовностью подсказала я, – вы же видели мои документы.
– Да. Извините. Татьяна Александровна, пройдите, пожалуйста, в кабинет…
Ну, Киря! Силен. Не зря столько лет работает в органах. И хоть звание у него не генеральское, но связи – будь здоров! Знает, на какую кнопочку нажать. Через минуту я сидела в кабинете перед столом Евгения Кузнецова – так представился мне обладатель роскошной шевелюры, – и листала уголовное дело о пропаже Кирсанова Олега Сергеевича. Старший лейтенант восседал в своем кресле напротив и смущенно перебирал документы в какой-то папке, время от времени исподлобья посматривая на меня.
Пролистав весь материал, я вернула дело следователю.
– Значит, так ничего конкретного раскопать и не удалось?
Он пожал плечами:
– Не удалось. Опросили весь состав… то есть, это… всех сотрудников, которые работают в фитнес-клубе, но это, к сожалению, ничего не дало: никто не видел, как Кирсанов покидал клуб.
– А камера? – спросила я. – Там же есть камера над входом.
– Камера, как оказалось, не работает.
– И давно?
– Что «давно»? – не понял следователь.
– Давно она не работает?
– А это нам зачем?
Я внимательно посмотрела в карие глаза старшего лейтенанта.
– По-вашему, это не имеет значения? Камера есть, но она не работает! А она вообще когда-нибудь работала? Если никогда, если ее повесили, так сказать, для успокоения совести, для проформы – это одно. Если она перестала работать за три месяца до исчезновения парня – это другое, а если сломалась именно в тот злосчастный день либо накануне – тогда это…