— Хороший инструмент, — похвалил Кольцов. Называть себя не стал.
— Германский. Крупп. Лучшая в мире сталь.
— Извините, а оружие вы с собой не прихватили? — спросил Кольцов.
— Господь с вами. Мне-то оно зачем? — мастер пристально взглянул на Кольцова. — А вот вам… вам бы оно не помешало. Знаете, иногда ночами разные люди приходят. Грабят. А с револьвером все же надежнее.
Кольцов понял, что мастер нервничает и пытается его предупредить о сегодняшнем ограблении. Но он был явно очень запуган Жихаревым. И, пожалуй, это самое большее, что он мог в этой ситуации сказать.
Кольцов хотел бы успокоить этого пожилого человека. Но легкого намека он не поймет, а предупрежденный, от страха не известно как себя поведет и может наделать много глупостей.
— Все же для порядка позвольте вас обыскать, — и Кольцов быстро и профессионально ощупал карманы мастера, заранее зная, что оружия при нем нет.
— Вы на сейфы из любопытства хотите взглянуть или все же будете пытаться их отремонтировать? — спросил Болотов. Реплика для комедии. Болотов знал, что бандиты вовсе не собираются ремонтировать сейфы. Их задача: вскрыть их и все содержимое вывезти. А с пленниками расправиться, поскольку свидетели Жихареву и его компании не нужны.
— А как я могу, не взглянув на них, решить, смогу ли я их ремонтировать? — строго спросил мастер. — Зачем же меня сюда направили?
— Ну, что вы, что вы! Сразу обижаться! — замахал руками Болотов. И, пригласив кивком головы, он стал спускаться по крутым ступеням в подвал. Внизу, в небольшом холле, перед стальной решетчатой дверью, он остановился. За этой дверью находилась мрачная сводчатая толстостенная комната, эдакая келья в стиле архитектуры рыцарских замков.
Болотов долго гремел перед дверью ключами и наконец открыл ее.
— Проходите! — пригласил он мастера. Мастер вошел первым и сразу же направился к трем стоящим в ряд тяжелым, массивным сейфам, тускло поблескивающим вороненой сталью. Кольцов последовал за ним. Два небольших светильника слабо освещали помещение.
— Маловато свету, — сказал мастер, и Болотов зажег две мощные карбидные лампы. Их холодный свет позволил хорошо рассмотреть лицевые стенки сейфов, зияющие выбоинами и вмятинами.
— Безмозглые, — сокрушенно покачал головой мастер.
— Не ваша работа? — спросил Болотов. — Не вы ли их так хорошо обработали?
— Не смейте даже так думать! — вдруг возмущенно и довольно громко сказал мастер. — Это же «Миллер»! Тут двойная бронировка и замки с двумя ригелями!
— Тише! Тише! — прошипел Кольцов. Он предполагал, что там уже должно что-то начаться.
И верно, во дворе уже началось.
Слащёв и Красильников почти не видели, а скорее угадали, как через дворик проскользнули к крыльцу банка три тени. Они бесшумно поднялись на крыльцо и с тихим металлическим звяканьем стали возиться возле дверного замка. И длилось это не секунды, а уже минуты. Очень длинные минуты, которые не были учтены в графике их операции.
— Ну, что вы там! — раздался нетерпеливый и хриплый от волнения голос Жихарева.
— Сам проверял, а тут… — стал виновато оправдываться второй налетчик. — Заедает, зараза.
— Вроде як на запоре? — предположил третий. — В прошлый же раз…
— В прошлый раз все, как по маслу. И банк был пустой. Може, что-то схимичили?
Подождали еще немного, пока потный от усердия налетчик пытался провернуть ключ. И наконец с отчаяньем обернулся к своим подельникам:
— Ну, и что теперь? Може, другим разом?
— Сегодня! — прохрипел Жихарев. Он знал, долго комиссар здесь находиться не будет и отмщение не состоится. Черт с ними, с деньгами! Но он хоть заставит комиссара чуть поплясать перед стволом его пистолета, пока он нажмет курок. — Сейчас!
— Може, подорвем дверь?
— А потом что? Смываться? Не-ет! Несите лом!
— Счас сбегаю!
И тут внизу возле крыльца внезапно вспыхнул мощный электрический фонарь, и из полной темноты на нижней ступеньке возник незнакомый им человек.
— Не надо никуда бежать, — спокойно сказал он ошалевшим от страха ворам. Он поднял голову, и все узнали в этом человеке того легендарного и безжалостного Слащёва. Он поискал кого-то глазами, спросил: — Жихарев, ты здесь?
Никто не отозвался. Какое-то время стояла тишина. И вдруг на крыльце что-то мелькнуло, раздались несколько торопливых шагов и за ними — сильный шлепок, будто кто-то сбросил сплеча тяжелый мешок с картофелем. Прозвенело стекло, погас свет.
Задвигались и те двое, что пытались вскрыть дверь, понимая, что если главарь решил сбежать, то им это надо сделать и подавно.
— Не шевелиться! — приказал им Слащёв в наступивших сумерках. — Не то…
Что последует за этим «не то» они догадались по интонации — и застыли.
Тем временем из полной темноты в сумерках крыльца появился хромающий Жихарев, а следом за ним с револьвером в одной руке и с фонарем в другой шел Красильников.
— Фонарь, гад, разбил.
— Он нам уже не понадобится. Опусти револьвер! — сказал Слащёв Красильникову. — Они уже больше никуда не хотят бежать.
И Слащёв тут же повернулся к бандитам:
— Оружие прошу сдать. Это, детки, не игрушки. Кто не сдаст — я не виноват.
Снова возникший на ступеньках крыльца Жихарев решил, что еще не все проиграно и решил применить новую тактику.
— Это вы, Яков Александрович! А я вас, ей-бо, сразу не признав. А счас слышу — вроде свои.
— Свои, свои. Проходи туда, к своим, — Слащёв не воспылал радостью от встречи с Жихаревым, и тот понял, что его новый маневр тоже не удался. Он пошел на площадку крыльца, где стояли его напарники. Когда он проходил мимо Слащёва, тот, как бы шутя, обнял его за талию, и тут же у него в руках оказался жихаревский револьвер.
— Это все? — спросил Слащёв.
— А зачем мне два револьвера, я и с одним…
Но Слащёв еще раз облапил его и из голенища сапога достал небольшой дамский пистолет.
— Найду еще что-нибудь, за брехню расстреляю.
— В рукаве возьмите… гранату, — обреченно сказал Жихарев.
— Еще что-то? — спросил Слащёв.
— Та что я вам, ей-богу, циркач какой! — даже возмутился Жихарев.
Красильников взял у Слащёва отобранное у Жихарева оружие и отнес его в уголок, где небольшой кучкой лежало прежде сданное другими двумя «жихаревцами».
— Може, еще у кого что завалялось, так вы не стесняйтесь, — вновь поглядел Слащёв на бандитов. — Берите пример со своего атамана. Он и штаны готов был снять.
— Так уже все сдалы!
— Может, меня кто не знает, скажу. Я — Слащёв. Тот самый. Со мной шутки шутить не советую.