Она снова кивнула.
– С патрульной машиной вышло мило. Вчера, когда я ушел в свой номер, Тэйлор убрал машину за угол, чтобы мне ее не было видно из окна. А прежде чем войти сюда сегодня, он вышел с черного хода, сел в машину и припарковал ее здесь.
Я сделал глоток кофе.
– Ну, и когда ждать приглашения на свадьбу?
– Мы не афишируем наши отношения, – сказала Ханна. – Сейчас, конечно, не пятидесятые, но мы в Северной Луизиане. Есть люди, которые их не одобрят.
– Ты не тот человек, который будет беспокоиться из-за чужого мнения.
– А вы не тот человек, у которого есть бизнес в маленьком южном городе. Бывают ситуации, когда нужно играть по правилам. Мне это не нравится, но я не собираюсь отрезать нос себе назло.
– И насколько у вас все серьезно?
– Настолько, что Тэйлор встал на одно колено.
– Как романтично. Я так понимаю, ты сказала «да».
– Конечно, я сказала «да». Я же не дура. Он лучший человек из всех, кого я знаю.
– Ребята, я вообще-то тоже тут сижу, – сказал Тэйлор. Щеки у него покраснели так сильно, как никогда. Это было очаровательно.
Лори принесла две тарелки. На одной было шесть черничных блинов для Ханны, а на другой – десять обычных блинов, стейк и омлет для Тэйлора. Тарелки за всей этой едой даже не было видно.
– Приятного аппетита, – сказала она и пошла подливать кофе посетителям за другими столиками. Какое-то время мы ели в тишине. Я закончил первым и выпил еще немного кофе.
– Предположу, что у вас план на три года.
– О чем речь?
– Я знаю, что твоя мама умерла, Ханна.
Сначала мне показалось, что она будет отрицать. Но она не стала. Она просто посмотрела на меня своими большими усталыми глазами и еле заметно кивнула.
– Также я знаю, что ты не осталась бы работать в гостинице без крайне веской причины. Причина номер один – тебе нужны деньги. Ты, конечно, получишь что-то от продажи гостиницы, но этого будет недостаточно для начала новой жизни. Он, – и тут я кивнул на Тэйлора, – причина номер два. По какой-то причине он хочет работать в полиции, но ему нужно набраться опыта, так что вам необходимо еще какое-то время провести в городе.
– Вы нас разгадали, так?
– Это моя работа. Ну и куда вы собираетесь?
– Сан-Франциско, – сказал Тэйлор.
– Хороший город, особенно если вы любите туманы. И у них там убийств больше чем достаточно, так что тебе будет чем заняться. – И я снова повернулся к Ханне: – А ты что там будешь делать?
– Начну интернет-бизнес. Буду дешево покупать вещи и продавать с наценкой. Абсолютно все – одежду, обувь, электротовары, что только можно. Я знаю одно – больше я не вымою ни одного унитаза.
– Вот она, американская мечта двадцать первого века.
– В нее надо верить.
– И какова же заветная цифра? Сколько вам нужно, чтобы реализовать план побега?
– Полмиллиона.
Ханна сказала это, ни минуты не раздумывая. Она так много времени провела над сметой, что могла бы рассказать ее наизусть.
– За сколько ты сможешь продать гостиницу?
– Ее оценили в треть миллиона.
– А сколько вы скопили?
Ханна посмотрела на Тэйлора и перевела взгляд на меня.
– А вам зачем нужно это знать?
– Хорошо, можешь не отвечать, – сказал я ей и пару секунд подумал. – Ты сколько-то получила в наследство от мамы, и план побега разработан не вчера. Значит, у тебя где-то семьдесят тысяч. Похоже на правду?
Ханна ничего не сказала, но, судя по ее выражению лица, я попал в точку.
– Если вы, ребята, не возражаете, я бы хотел внести изменения в наше пари. Если я не узнаю имя Тэйлора, я плачу вам сто тысяч. Они вам помогут добраться до вашей волшебной цифры.
Ханна стала было что-то говорить, но я выставил руку и остановил ее.
– Также я замолвлю словечко за Тэйлора в полицейском управлении Сан-Франциско. Я как-то им помог, так что они у меня в долгу.
– Вы можете себе позволить проспорить сотню тысяч?
– Во-первых, я не проспорю. Во-вторых, это будут не мои деньги, а Джаспера Моргана. С моей точки зрения, это достойная расходная статья для рабочих издержек. А в-третьих, даже если по какой-то причине Джаспер откажется платить и каким-то чудом я проиграю спор, я смогу позволить себе принять удар на себя.
– Это какой-то нонсенс, учитывая, что вы работаете в правоохранительных органах. Тэйлору еле-еле хватает денег, чтобы выплачивать кредит на машину.
– Я поигрываю на фондовой бирже.
– Ну, раз вы можете позволить себе отдать сто тысяч, у вас неплохо получается.
Я пожал плечами и изо всех сил постарался выглядеть не слишком самодовольно.
– Да, немного получается. Но это неважно. Я не собираюсь проигрывать.
Тэйлор покачал головой.
– Может, вы и можете себе позволить потерять сто тысяч, Уинтер, но мы-то уж точно нет.
– Вся прелесть этого пари в том, что вам и не придется. Если я угадаю твое имя, вы мне платите доллар. Это вы ведь можете себе позволить? Всего один доллар с маленьким портретом Джорджа Вашингтона?
И Тэйлор, и Ханна смотрели на меня так, как будто пытались изо всех сил понять, в чем подвох.
– Так, давайте еще раз, – наконец сказала Ханна. – Если мы выигрываем, вы платите нам сто тысяч. Если мы проигрываем, мы платим вам доллар.
– И я помогу Тэйлору получить работу в полицейском управлении Сан-Франциско. Не забывайте об этом.
Тэйлор и Ханна повернулись друг к другу и начали обсуждать мое предложение. Они говорили на своем птичьем языке с множеством жестов и переходами на шепот. Я выхватывал по слову, но они с тем же успехом могли бы говорить на суахили. Наконец и Тэйлор, и Ханна кивнули и повернулись ко мне.
– И нет никакого подвоха? – спросила она.
– Никакого, – заверил ее я.
– Хорошо, по рукам.
Первой я протянул руку Ханне. Ее ладонь была маленькая, с огрубевшей кожей после многих часов работы в гостинице. У Тэйлора кожа была мягче, как и рукопожатие.
– Отлично, – сказал я. – Вернемся к делу. Итак, держим язык за зубами, никому ни слова про Дэна Чоута, пусть убийца помучается из-за неизвестности.
– А если мы спровоцируем его на убийство? – спросил Тэйлор.
– То я возьму его на себя, раз уж принял такое решение. Вы оба ни при чем. Просто иногда приходится рисковать. Сейчас как раз такой момент.
Ханна и Тэйлор неуверенно кивнули.
– Ханна, у тебя сегодня выходной, отдохнешь от мытья унитазов и перестилания постелей, поработаешь со мной и Тэйлором. Три головы лучше, чем одна.