Мы выпили снова.
– Учебники мне нужны, Таг… – повторно напомнил я. – По истории…
– Каменная эра. Представляешь?
– Мамонты, тигры, топоры, стрелы?
– Молодец! – Таг заулыбался. – У тебя работает ассоциативное мышление.
– Все ассоциации – лживы!
– Чушь! Это в тебе дух про… противоречия говорит. Потом была Костяная эра.
– Приручение животных-друзей, изобретение полозьев и колеса, земледелие…
– Прекрасно! – Таг взмахнул рукой – У тебя сохранился словарный запас. А слово – это ведь не просто символ. Это еще и представление об объекте. Получается… ну как бы резервное копирование информации. Утрачены основные знания о мире, но ты в силах вытянуть информацию из слов! Идем дальше. Крепостная эра…
– Социальное разделение общества, феодальные властители, войны, добыча руд и нефти, изобретение пороха и напалма…
– Какие-то у тебя воинственные ассоциации выплывают, – вздохнул Таг. – Профессия отпечаток накладывает? Я бы вспомнил алхимика Рига Гаттерна, Рига-вонючего, и открытие им плесневых лекарств. Куда важнее, на мой взгляд, для общества, чем напалм. Ну, продолжим?
Я решил, что он имеет в виду курс истории, но Таг вначале налил нам вина.
– Это же вредно, – заметил я.
– Если по медицинской рекомендации… – Таг чуть смутился. – Ну, после Крепостной была Промышленная эра…
– Паровые двигатели, электричество, феодальные владения окончательно оформились в четких границах, телеграфная связь, зарождается мореплавание, возникла традиция Наставников…
– Вот! Ты как на уроке отвечаешь! – обрадовался Таг. – Морская эра?
Тут я на секунду запнулся. Словно мне очень глубоко пришлось зарываться в поисках аналогий.
– Первые карты звездного неба?
– Ну?
– Навигация… открытие и заселение квадратного и треугольного материка… Большая Ошибка…
Я замолчал.
– Не помнишь, что такое Большая Ошибка?
– Нет.
Таг вздохнул:
– Мы встретили там жизнь, Никки. Разумную. Шерстистые…
Шерстистые, Потерянные Друзья, война, Большая Ошибка, позор…
– Мы их истребили, – сказал я. – Верно?
– Да, Никки. Это позор всего человечества. Но тогда война казалась единственным выходом. Они были менее развиты, но очень способны и агрессивны. Лане-поздно-раскаявшийся вывел чумной штамм, который истребил их за какие-то сорок лет.
– Шерстистые – они были не-друзья, но мы могли их сделать друзьями, – сказал я.
– Конечно! Должны были сделать Друзьями! Но не было еще институтов прогрессорства и регрессорства. К счастью, Наставники поняли вину человечества и решили искупить ее. Эра Объединения, помнишь?
– Наставничество, ликвидация социального неравенства, атомная энергия, преобразование континентов, космические полеты… планеты Друзей. Так?
– Да. Мы вышли в космос на примитивных атомных ракетах. Все человечество, на всех трех материках, объединилось ради этой цели. Полеты к Внутренней и Внешней планетам, поселения… вспоминай!
– Ближние Друзья? – спросил я.
– Правильно. И тоже было непонимание, не-дружественность, жертвы с нашей стороны. Но Наставники уже разработали концепции Дружбы. И мы обрели Ближних Друзей.
– Какие они? – спросил я.
– Обернись.
Я вздрогнул от этого предложения. Медленно обернулся. Люди за столиками, девочки-официантки…
– Они похожи на нас?
– Очень трудно привыкнуть… – виновато сказал Таг. – Ты порой мгновенно восстанавливаешь пробелы в знаниях. А порой… да, именно зрительные образы пострадали. В бассейне смотри.
Я вгляделся в мерцающую бирюзовую воду. И уловил едва заметное шевеление на дне. Что-то длинное, тонкое…
– У них нет звуковой речи, – вполголоса сообщил Таг. – Правда, слышать они могут. Чувствительность к вибрации – потрясающая. Самоназвание переводить бессмысленно, оно прозвучит как «люди». Так что мы зовем их – Гибкие.
– Гибкие и Маленькие, – сказал я. – Так?
– Да. Но Маленьких на Родине почти нет, условия слишком тяжелы для них. Тебе надо побывать на Внутренней планете. Или заглянуть в посольство Маленьких.
– Я лучше посмотрю на картинки, – ответил я. Как-то неприятно мне стало от этого лениво скользящего по дну бассейна тела… Гибкие…
Осушив бокал, я отвел глаза от Ближнего Друга.
– Заказать еще вина? – спросил Таг.
– Давай.
…Из ресторана мы уехали в час ночи. Выпили – и тут уже девушка-официантка посмотрела на нас совсем укоризненно – еще одну флягу вина. Кроме нас, кажется, никто его не употреблял. Но веселиться это людям не мешало. В полутьме, при свете разноцветных огней от бассейна и фонарей, в пляшущих огоньках плошек, начались танцы. Откуда-то звучала музыка – я не узнавал мелодий, но мотив был легкий и ритмичный. Таг предлагал мне поучаствовать в танцах, но я отказался. Что-то не доверял я своим способностям вспомнить затейливые движения.
Танцевать придется учиться заново. Много чему придется учиться.
…Уходили мы с последними посетителями. За официантками подъехала открытая платформа, они собрали со столов грязную посуду, затушили плошки и погрузились. Девушки были притихшие, явно устали за вечер.
– Им далеко ехать? – спросил я.
– Минут сто, сто десять, – зевая, отозвался Таг.
– А почему более скоростного транспорта не нашлось?
– Это элемент подготовки-к-труду, – укоризненно сказал Таг. – Существует большое количество профессий, которые дают мало возможностей для самовыражения. Личность должна быть готова и к такой судьбе. Ты что, жалеешь девочек? Отоспятся… раз в неделю побывать в городе – это не беда. Ник – Никки…
– Вот такой я теперь дурак.
– Пройдет!
Мы доехали быстро. Минут через пять машина остановилась у низкого, этажей в пять, выгнутого подковой здания. Кое-где в окнах горел свет, и над входами сияли маленькие яркие фонари. Несмотря на это, царила полная тишина.
Перед тем как выбраться из машины, Таг коснулся терминала. Пояснил:
– Снимаю заказ, нам-то сейчас не нужен транспорт…
Я молча, чтобы снова не ляпнуть чуши, пошел за ним. В здании было несколько подъездов, мы направились во второй слева. Дверей не было, но из невидимой щели шел поток теплого воздуха, отделяя помещение от улицы. Когда мы прошли сквозь завесу, включился свет.