– Не хотел… – повторил я, опуская тело Наставника на пол. – Я не хотел…
Он прекратил мыслить.
Я отошел к окну. Трудно было оторвать взгляд от мертвого тела, и все же я посмотрел на холодную тундру. Падал снег, заказанный Наставником Пером. Прикрывал мои следы. Наверное, Матушка уже поднялась над горизонтом. Но здесь попрежнему длилась ночь. Слишком плотно нависли свинцовые тучи, возникшие невесть откуда. Урок плохой погоды, Наставник Пер?
Когда-то, давным-давно, на планете Земля, я сидел в кафе со своей девчонкой. А за соседним столиком пьяная женщина все повторяла и повторяла кавалеру: «Цветов жене купишь… цветов… Цветы – они все покроют. Даже могилу».
Нет, снег лучше цветов.
Вот он действительно все покроет.
– Поклянись… поклянись, что ты не будешь… есть, – сказал я.
Что такое клятва? И что такое питание? Мне нужны образцы его клеток.
– Ты возьмешь лишь образцы, – сказал я.
Хорошо.
Тонкая белая нить выплеснулась из моей руки. Лизнула тело Наставника по лицу и втянулась обратно.
Несложно.
– Валяй, куалькуа.
В санитарном блоке Наставника зеркало занимало всю стену. Я стоял над телом Пера и смотрел в свое отражение. Молодой парень, обнаженный, с холодными серыми глазами.
Я не смогу снять боль полностью.
– Валяй.
Меня словно в кипяток окунули. Кожа покраснела, отчетливо выделился каждый волосок. По телу пошли мелкие судороги.
Я терпел.
Рвануло вверх. Приподняло. Вытянуло. Что там мелкие шалости куалькуа с когтями, вырастающими из пальцев! Я упал на колени, тело обмякло и опустилось на труп Наставника.
Боль…
Лицо разминали изнутри. Глаза вылезали из орбит. Плечи съеживались. Ноги искривлялись.
Это не навсегда…
Я уткнулся в вязкие, негнущиеся колени Наставника Пера. Блудный сын, вернувшийся к доброму отцу. Я раскаялся, отец. Я согласен до конца дней своих пасти тучные стада. Лишь пожалей меня, коснись ласковой рукой и прирежь поскорее откормленного тельца. Благослови меня мертвой рукой, Наставник…
…Голова кружилась. Тело стало чужим. Сухим, неловким, старческим. Поднявшись, я посмотрел на себя глазами Наставника Пера.
Теперь я полноправный, хоть и оплошавший, член общества Геометров.
Наставник Пер.
Неужели мне так и суждено менять обличья, переходить из тела в тело? Становиться врагом, чтобы понять его? Убить – понять – притвориться?
Разве этого я хотел?
Безумие стартов на древних «Протонах», сладость джампов, дозволенная экзотика чужих миров и радость возвращения – вот что было моим миром. Гнусным, безумным, лишенным надежды, но моим.
Кто я, чтобы решать судьбы миров? Я и над своей судьбой никогда не был властен!
Но так уж сложилось. Так легли карты, сданные тысячи лет назад – землянами, Сильными, Геометрами. В конце старой истории, в начале новой – всегда стоит кто-то, чья роль – принять ответственность. Решить. За всех.
Без права на оправдание. Без надежды на снисхождение. Любой поступок станет ошибкой, когда на весах – жизнь и смерть цивилизаций. Я должен вернуться домой. Рассказать, что это такое – Геометры. И в обличье Наставника Пера я смогу это сделать. Пройти транспортными кабинами, взять корабль, привести его в ту точку космоса, где ждет флот Алари.
Война. Конклав против Геометров и их Друзей.
А можно пойти в Мировой Совет. Рассказать о Конклаве, о планете Земля, изнывающей под игом чужих.
Война. Конклав против Земли и Геометров…
Я не хочу принимать решений. Пока есть хоть тень надежды… Тень…
Третья сила.
То, что устрашило Геометров.
Может быть, в этом мире еще есть спасение? Путь, не признающий холодную логику Сильных и злое добро Геометров?
…Я вышел из санитарного блока. Отчаянно, словно вновь прыгая в темный колодец, опустил руку на терминал.
– Распорядок моих дел на сегодня!
Пробуждение – через семнадцать минут…
Я расхохотался от туповатой исполнительности управляющей системы. Она не контролировала сознание. Она опознавала людей по отпечаткам пальцев или по генной структуре. Но в святая святых, в собственные мозги, Геометры машины не допускали.
Знакомство с подопечными. Занятия. Сорок минут назад было принято решение о проведении урока плохой погоды. Дальнейший план работы отсутствует.
– Будут вам уроки, – пообещал я. Даже голос стал чужим. Суховатым, подрагивающим, скучным голосом Наставника Пера.
Управляющая система молчала.
– Как я могу избавиться от большого количества органических отходов?
В санитарном блоке имеется люк мусоропровода.
Я извлек руку из терминала. Неприятный итог, Наставник Пер?
Ничего. Я тоже не знаю, на какой свалке кончу свой путь…
Но я не мог этого сделать.
Никак.
– Я могу покинуть здание? – спросил я, вновь активируя систему.
Аварийные выходы находятся на первом этаже.
Я посмотрел на экран, по-прежнему демонстрирующий холл на первом этаже. Мальчик-дежурный еще спал.
– Еще десять минуток, малыш, – сказал я. – Ага? Пусть тебе приснится новая планета или не-друзья, которых надо срочно регрессировать.
Мальчик продолжал спать, и я принял это за согласие.
* * *
В интернат я вернулся, промерзнув до костей. Куалькуа не предложил мне свою термоизоляцию, а я не стал просить.
В конце концов, это заняло не так уж и много времени – закопать в сугробе тело Наставника Пера.
Прах – земле.
Лед – снегу.
У дверей – тех самых, в которые я безуспешно бился пару часов назад, – я отряхнулся, поправил короткий, кургузый, по земным меркам, пиджак. Двери послушно открылись. Я вошел в холл и напоролся на испуганный взгляд мальчика, вытянувшегося под никелированным гарпуном.
Проснулся все-таки.
– Радостное утро, малыш, – сказал я.
– Радостное утро, Наставник, – тоненьким голоском ответил он.