– Удивил! – отозвался второй, которому вопли гладиатора доставляли, похоже, немалую радость.– Кто еще, кроме сына клана Мечей, способен на такой удар?
– Тогда какого демона он приплясывает на этой чертовой Арене? – спросил третий.
– А вот я сейчас пойду и узнаю! – заявил воин с изуродованным ртом.
Гладиатор тем временем закончил свой безумный танец. И сразу как-то ссутулился, обмяк, сник и, не обращая внимания на приветственные крики оправившейся от шока толпы, побрел к выходу; отрубленную голову в шлеме он по-прежнему держал в руке. И только у самой решетки вспомнил о ней, уронил на песок…
– Пойду и узнаю! – сказал воин и поднялся.
Талию его обнимал серебряный пояс с золотым царским гербом – знак начальника тысячи.
Кэр стоял, наклонясь, а смуглый тонконогий раб лил на его загорелую спину теплую воду. Другой слуга проворно работал губкой, посыпанной мыльным порошком.
Вода, стекая, впитывалась в песок, унося в него пот и кровь Арены. Светлые кудри юноши потемнели от влаги.
Кайр (так звали начальника тысячи) остановился поодаль, приглядываясь. Юноша распрямился. Теперь он стоял к наемнику спиной, и раб тер ему живот.
Зоркие глаза Кайра быстро обнаружили на загорелой спине следы Испытания. На спине начальника тысячи был точно такой же квадрат из шрамов, оставленных муравьиными жалами. Только след Кайра был «подпорчен» рубцом – из тех, что оставляет сеча.
Кэр ощутил взгляд наемника и обернулся.
Он был в дурном настроении. Конечно, Устул убит. Но иначе и быть не могло. А вот то, что произошло потом, казалось сыну вождя унизительной слабостью. Унизительной и непонятной. К сожалению или к счастью, Кэр многого не знал о клане Мечей и о себе самом.
Сын вождя увидел человека среднего роста, широкогрудого, с сильными руками. Лицо незнакомца пересекал рубец. От этого казалось, что правая часть лица сдернута книзу. Чуть позже Кэр обратил внимание на серебряный широкий пояс с Коронованным Львом Карнагрии на пряжке (юноша не знал, что это значит) и бляху на груди с изображением скачущего лучника – значок наемника. Широкогрудый воин был облачен в просторные шелковые шаровары и в алую куртку поверх кольчуги. А шлем на его голове, хоть без забрала и личины, был настоящий, боевой, а не из золоченой жести.
Человек разглядывал Кэра, словно раба, которого собирался купить. И что-то в чертах его изуродованного лица показалось юноше знакомым. Может, поэтому он спросил с нарочитой грубостью:
– Что надо?
Раб с кувшином вздрогнул от звука его голоса, а раб с мочалкой прекратил работу. Оба уставились на воина и, углядев на том знак тысяцкого, на всякий случай отошли подальше.
Не будь Кэр расстроен, он не стал бы приветствовать воина так неуважительно.
Кайр не обиделся. Он взирал на юношу – прямого, напряженного, холодно глядящего в глаза старшего – с удовольствием. Теперь, когда Кайр признал в юноше собрата по клану, он воспринял грубость как знак бесстрашия. Ведь Кайр, военачальник Фаргала, мог запросто зарубить безоружного гладиатора. Царь простил бы его: подумаешь, начальник тысячи прикончил какого-то безумного Потерявшего Жизнь. Мало их убивают на Арене? Довольно только внести в казну двойную стоимость – и дело улажено.
Кэр этого не знал. А знал бы – повел бы себя еще более вызывающе.
Кайр улыбнулся. Выглядело это жутко. И сделал правой рукой тайный знак клана.
Нижняя челюсть Кэра отвисла. Он не ожидал, что наемник окажется сородичем. Теперь он понял, о чем напомнили ему черты лица Кайра. Оно было типичным лицом самерийского горца.
Кайр повторил знак – и юноша опомнился. Левая рука его сжалась в кулак, разжалась, снова сжалась: средний и указательный пальцы указали на грудь Кайра. «Ты – наш! – означал жест.– Назовись!»
– Привет, Алый! – прорычал Кайр, хлопнув Гронира по жирной спине.
– Привет, красавчик! – расплывшись в улыбке, прохрипел в ответ Гронир.
– Ты раздобрел, как три свиньи,– заявил самериец с добродушной насмешкой.
– А! – Управитель махнул единственной рукой.– Люблю пожрать, старик. Давай, давай, клади свою задницу! – И толкнул тысячника на ложе.– Занимай место. У меня нынче винцо… Ты такого сроду не пил!
– Догадываюсь! – проворчал Кайр, озираясь.– Да ты стал жить как благородный! Небось даже срешь теперь золотом.
– Что нет – то нет! – усмехнулся бывший Алый.– Не золотом, но толчок у меня – серебряный! Желаешь взглянуть?
– Успею. Ей-ей, Алый, пора тебя ограбить!
– А! Бери, что хочешь! – Гронир отмахнулся.– Шакалы вы все! Забыли меня! Ты пей вино, Косогубый, пей! Ну как? То-то! Забыли меня, говорю. И ты, чую, не просто так пришел проведать старого волчару. А, Косогубый?
– Ну,– смущенно признал Кайр.– Но я… Давно к тебе собирался, Алый! Да вот повода не было, понимаешь…
– Ври больше! Да пей ты, старик! Вина у меня море. Девок в нем купаю! Так что за дело?
– Парнишка у тебя во Дворе, из наших. Герой вчерашний.
– Змея, что ли?
– Он! Родич мой. Отдай, а, Алый?
– Дался он всем! – пробурчал Управитель.– Вот ты бы пришел два дня назад… «Отдай»! Теперь-то, когда о нем весь город болтает… А до царя дойдет?
– Дойдет – все на меня вали! Алый! Он из моего клана! Родич! Считай, брат родной. Не мог я раньше прийти, только сегодня на Арене и увидел. Алый! Я денег дам на откуп! Правда…– замявшись,– сейчас поиздержался. Но десяток золотых наскребу.
– Мне твои золотые – на хрен посыпать! – отмахнулся Гронир.
Нахмурился.
– Ладно! Попробую!
– На! – Кайр протянул мешочек.– Здесь – семь. Остальные…
– На хрен, я сказал! Хотя… Давай. Хар-Руду отдам. Змея – его находка. Да ты пей, пей, старик! Сказал – улажу, так и будет! Получишь своего брата.
Гронир схватил нож и забарабанил ручкой по мраморному столу.
Тотчас появился раб.
– Плясуний сюда! – распорядился Управитель.– И музыку. Да бегом – шкуру спущу!
Обернулся к самерийцу:
– Повеселю тебя на полный клинок. А ты уж ребятам расскажи! Дескать, хоть и стал Алый на лягуху похож, да забывать не стоит. Я вас всех – как детей…
По обрюзгшему лицу Управителя потекли слезы.
– Как детей! Так ребятам и скажи. Ежели выпить на халяву или там девку поиметь – сразу ко мне.
– Да ты уже нажрался, старый пердун! – благодушно сказал самериец.
– Кто? Я? – возмутился Гронир. И осыпал гостя отборной, изощренной бранью.
Оба пыхтели от удовольствия.