— Мною завербован известный в Европе авантюрист и ловелас Джакомо Казанова, — доложил он в полдень, чем от души порадовал главного британского шпиона, изощренный ум которого тут же наметил план действий по внедрению новоиспеченного агента в штаб русских. Но настолько ли глуп этот дамский угодник Казанова, пожелает ли он стать марионеткой в чужих руках?
— Хочу лично познакомиться с вашим протеже, — сказал сэр Стефенс Михайлоффу. — Пригласите его, ну, скажем, на три часа дня.
— Будет сделано, — четко ответствовал Михайлофф.
В три часа дня Казанова не явился, в половине четвертого его все еще не было. Это уже показалось английскому резиденту верхом невежливости. Пришел Казанова ровно в четыре и, как ни в чем не бывало, развалился в кресле нового хозяина.
Сэр Стефенс постарался не подать виду, что подобное опоздание будущего подчиненного не на шутку его разозлило. Он сказал сам себе: «Этот тип настолько самовлюбленный идиот, что просто не в состоянии быстро оторваться от лицезрения своей распрекрасной внешности в зеркале».
— Почему вы решили работать с нами, позвольте узнать? — спросил сэр Стефенс Казанову.
— Я несколько поиздержался, знаете ли, — ответил новый агент, нежно поглаживая собственное колено, будто это была юная грудка прелестницы. — Залез в долги. Мой друг Михайлофф помог мне решить все затруднения и я из чувства благодарности вызвался отплатить добром за добро. Я готов выполнить любое ваше задание.
— Даже если это будет стоить вам жизни? — сэр Стефенс остро глянул в глаза Джакомо Казановы.
— Жизнь без средств, знаете ли, это не жизнь, а так, существование, — вяло пошевелил пальцами в перчатке Казанова. — Я же прекрасно понимаю, что никто не будет мне платить хорошие деньги за здорово живешь и потому готов, повторяю, выполнить любое приказание. К тому же у меня теперь появилось уйма свободного времени…
Сказав это, Казанова принялся поглаживать другое колено. Эти его действия почему-то взбесили сэра Стефенса, но он быстро взял себя в руки, сказав:
— Мы хотим, чтобы вы предложили свои услуги русским, обретающимся в Ливорно.
— Забавно, — улыбнулся признанный дамский угодник. — Вероятно, я должен буду соблазнить какую-нибудь русскую княгиню или, на худой конец, графиню…
— Соблазнять придется главнокомандующего графа Орлова, — перебил главный британский шпион.
— Забавно!.. — Джакомо принялся поглаживать сразу оба колена. — Но я не могу с главнокомандующими… Вы меня понимаете! Он же, в некотором роде, мужчина… а я могу делать это только с женщинами…
— Ничего такого, — веско выделяя слово, произнес сэр Стефенс, — вам делать не придется. Вы просто войдете к русским в доверие, предложив им свои услуги в качестве рядового агента.
— Забавно! — Казанова даже приподнялся с кресла и поглаживал теперь то место своего тела, на котором только что сидел.
— Вы станете двойным агентом, но в основном работать будете на нас, — закончил Филипп Стефенс, тяжело вздохнув.
— Как хорошо! — вскрикнул Казанова, будто только что тоже кончил игру с самим собой, после чего опять расслабленно опустился в кресло. — Я готов.
«Я тоже, — подумал сэр Стефенс. — Черт знает с какими уродами приходится иметь дело на службе у короля!»
— Договорились, — заспешил сэр Стефенс, стараясь поскорее прервать неприятный для него визит. — Сегодня же вечером вы побываете в штабе русских и предложите им свои услуги в любом качестве.
— Забавно, — Джакомо снова потирал правое колено.
«А, чтоб тебя!» — снова разозлился Филипп Стефенс и на этот раз, не сдерживаясь, крикнул:
— Я же сказал, вы свободны! Связь будем держать через Михайлоффа. А сейчас оревуар, кавалер. Вам пора на службу. Карету для господина Казановы!
Говоря это, сэр Стефенс чуть ли не силком выпроводил Джакомо из кабинета.
Сэру Михайлоффу чуть позже он сказал следующее:
— Постарайтесь использовать этого «сладкого Джакомо» на полную катушку. Он должен стать «веником» во дворце Орлова, чтобы выметать «мусор» сплетен, бумаг и тому подобное, с помощью которых мы сможем узнать много интересного о деятельности русских в Ливорно, а кроме того мы ославим этого главнокомандующего на весь мир за его связь с… мужчиной, если, конечно, так можно назвать этого Казанову.
Сэр Михайлофф, еще раз проинструктировав Казанову, проводил его до самого дворца Орловых и остался ждать своего агента неподалеку. Он видел, как Джакомо важно вошел во дворец через парадный вход и пробыл там минут тридцать.
«Каков молодец, — подумал Михайлофф о Казанове. — Ему все удалось. Пожалуй, больше ждать не имеет смысла…»
В этот момент парадные двери распахнулись и из дворца вышло четверо молодцов, выносивших мусор на помойку, а в роли этого «мусора» оказался бедняга Джакомо…
Михайлофф даже глаза рукой прикрыл, чтобы не видеть падения несчастного неудачника. «Зато его любят женщины», — нашел чему позавидовать помощник сэра Стефенса, сообразивший, что приносить соболезнования Казанове в данный момент не стоит.
А опытному в делах разведки и контрразведки сэру Стефенсу с самого начала все было ясно и понятно, потому то он и не возложил больших надежд на успех Казановы. Он подготовил другой план, который назвал про себя «Аутодафе», главной целью которого было натравить местных отцов-иезуитов на «русских чертей». Этот план показался ему куда более перспективным, чем возня со «сладким Джакомо», которого можно было использовать для ублажения дам, но ни на что другое.
В последние дни отставной гусар Петр Громов тайно встречался с графом Алеханом Орловым в католическом соборе Ливорно, что находился ближе всего к морскому порту. Причем оба переодевались в форму итальянских моряков, чтобы не быть узнанными врагами. Однажды, после очередных переговоров, когда Громов получил новые указания для отыскания художественнгых ценностей, к нему робко приблизилась молодая иностранка с лицом, прикрытым вуалью и огненно-рыжими волосами, чей непокорный нрав не могла скрыть даже темная мантилья, наброшенная поверх головы.
— Есть письмо, — шепнула она Громову на плохом русском языке.
— Письмо? Какое еще письмо? — поразился Петр, сразу насторожившись, поскольку теперь видел везде и во всем происки проклятых британских агентов.
— Письмо кароший, очень кароший! — ласково заверила красотка, а в том, что эта рыжая бестия чертовски красива, у Громова даже не возникло сомнений. По его мнению, девушка, обладавшая таким ангельским голоском и внешне должна быть сущим ангелом.
— И где же это ваше письмо? — уточнил Громов, у которого давно уже не возникало желания пофлиртовать, а тут вдруг возникло.
— Только письмо? Нет! Есть и знаки любовь… Очень большой любовь! — еще нежнее проворковала незнакомка, незаметно для посторонних глаз протягивая руку с небольшой шкатулкой, которую до этого скрывала в складках своего пышного наряда, Громову. — Меня звать фрекен Треш, — добавила она.