Вспоминай, вспоминай – и увидишь память,
Поднимись на чердак – и услышишь память.
Молись, играй – все равно тебе будет ее не хватать,
Тайной любви, заблудившейся в мрачной пустыне.
Она поет о любви, которой не бывает. О невозможной любви. Если ему суждено когда-нибудь встретиться с Рами, обязательно спросит – возможна ли такая любовь?
Если ему суждено с ней встретиться! Как? Только проникнув в Санкта-Психо. Через подвал. Может быть, через подвал. Или еще как-то. Всегда найдется возможность. Важно решиться.
Ян подошел кокну. На парковке за домом ни души. Полно машин, но ни единого человека. Двенадцать «вольво», включая его собственную, семь «саабов», две «тойоты» и один «мерседес». Люди приехали с работы и разошлись по своим домам. Сидят на кухне, ужинают. Или смотрят телевизор. А кто-то, может, вяжет или разбирает коллекцию почтовых марок.
Но Ян в одиночестве.
Вот так. Он несколько раз мысленно произнес это опасное слово. Что ж, надо сдаваться. Он одинок, и, самое главное, он чувствует себя одиноким.
Друзей в Валле у него нет. Это факт. И делать ему совершенно нечего.
Собственно, и не хочется ничего делать. Сидеть на диване и слушать Рами. Но на полу громоздятся все еще не распакованные картонные ящики… Вот этим он и займется.
В одном из ящиков он находит старую толстую тетрадь и пачку газетных вырезок. Это его собственный дневник, он вел дневник, когда был подростком. Не особенно регулярно – с перерывами, иногда по несколько месяцев.
Он открывает дневник и пишет обо всем, что произошло за последнее время: переезд в Валлу, одиночество, новая работа и мечта, что эта новая работа приведет его к Рами.
На обложке тетради скотчем приклеена фотография – старый поляроидный снимок. Краски поблекли. Светло-русый мальчуган смотрит в объектив с больничной койки. Это он сам. На снимке ему четырнадцать лет.
В субботу после ланча Ян в первый раз спустился в общую для жильцов многоквартирного дома прачечную и встретил соседа – пожилой седой дядька с седой же бородой.
Как всегда, задним умом – надо было бы заговорить с ним, а не просто молча кивнуть, как-никак новый сосед, живут в одном доме.
Через плечо у старика висел большой холщовый мешок с какими-то красными буквами. Ян присмотрелся. ЧЕЧНА НКТА ИЦИ. Остальные буквы скрывались за складками ткани. Он уже подошел к машине, и вдруг в мозгу его сформировались слова.
ПРАЧЕЧНАЯ САНКТА-ПАТРИЦИЯ.
Неужели? Проверять поздно. Не догонять же соседа – вы, дескать, позволите мне прочитать надпись на вашем мешке? Тот уже и дверь за собой захлопнул, и Ян остался наедине с машинами, сушилками и собственным грязным бельем.
Белье постирано и высушено. Он поднимается в квартиру и пробует освободить место: убирает картонные коробки, подметает, передвигает хозяйкину мебель. Ужинает в кухне, безразлично наблюдает, как на городок опускается ночь.
Что дальше? Возвращается в гостиную, включает старый телевизор. Плывут дельфины… наверное, какой-то документальный фильм. Оказывается, дельфины далеко не такие добрые и приветливые, как мы привыкли думать.
Голос диктора: дельфины охотятся в стае, часто их добычей становятся тюлени и другие животные.
Через полчаса он выключает телевизор. Тишина… нет, не полная тишина. Где-то в доме опять празднуют. Ухающая музыка… ум-па, ум-па… кто-то со всего размаха хлопнул дверью. Смех, голоса.
Может быть, взяться за Затаившегося? Когда же наконец он доберется до Банды четырех и покончит с ними?
Праздник за стеной в самом разгаре. Ян включает стереосистему, чтобы заглушить пьяные выкрики. Подходит к окну.
Надо иметь хобби. Или пойти на вечерние курсы.
Какие курсы? Учить французский? Осваивать укулеле?
Нет. Он выключает стерео, надевает черный пиджак для солидности и выходит из дому.
Один за другим зажигаются фонари. Довольно холодно. Четверть девятого. Чуть не из каждого дома слышна музыка – суббота. Все пируют. Все, у кого есть друзья.
Приходи в бар «У Билла», сказала Лилиан. Я там каждый вечер.
Он идет пешком. Хочет посмотреть свой новый город… на что здесь смотреть? Небольшой шведский городок, никаких сюрпризов. Пиццерия, евангельская церковь – нашлась, наконец… мебельный магазин. В пиццерии сидят несколько подростков, остальные магазины уже закрылись, освещены только витрины.
Через магистральное шоссе перекинут пешеходный мост, а по другую сторону моста – гавань. Он бы с удовольствием посидел на пирсе, наслаждаясь вечерним бризом. Но территория гавани окружена заграждением, почти таким же высоким, как стена вокруг Санкта-Психо…
Забудь Санкта-Психо. Санкта-Патриция. Санкта-Патриция, и только Санкта-Патриция. Никаких Санкта-Психо.
Если он будет употреблять кличку в мыслях, рано или поздно выскажется вслух.
Узкие улицы, можно было бы назвать их морским кварталом, но ничего интересного или романтичного в них нет. Низкие здания явно промышленного назначения, потрескавшийся асфальт.
Около деревянного дома припаркованы несколько машин. Над входом красная неоновая вывеска. Бар «У Билла».
Он задержался перед входом. Ходить по вечерам в бар – это не хобби. Не курсы. В бар могут ходить даже самые одинокие в мире существа – и оставаться такими же одинокими.
Он открывает тяжелую дубовую дверь.
В баре темно и жарко, грохочет рок, глухие голоса. Тени рыскают по стенам, цепляются друг за друга и снова расходятся. У него появляется чувство, что в любой момент может начаться скандал. Та же игровая комната, только для взрослых.
Хорошие дети уже спят.
Ян расстегнул пиджак, огляделся и тут же вспомнил лот из «Рокси Мюзик».
Одиночество в толпе.
Попробовал вспомнить, когда в последний раз был в баре, – и не вспомнил. Одиночество в толпе. Нигде он не чувствовал себя так одиноко. Бар… Помещение, где полно незнакомых тебе людей, они болтают о чем-то, смеются… и здесь так же. Не то чтобы он подумал, что все эти люди близко знакомы между собой, что они – лучшие друзья, но выглядело именно так. В баре «У Билла» все выглядело так же, как и в любом другом баре.
Ян протолкался к стойке между отяжелевшими телами. Это оказалось довольно трудно, никто не хотел его пропускать. У сцены, где играла местная рок-группа, собралось довольно много энтузиастов.
Он протянул деньги:
– Легкое пиво, пожалуйста.
Классический прием – если ты один, заговори с барменом. Но тот ухватил двадцатку, протянул ему кружку и куда-то умчался.