– Вечера.

– Они говорили, как вышли на вас?

– Узнали про сайт. И это привело ко мне. Сказали, что есть вопросы, и я согласился с ними поговорить.

Стандартная ошибка – говорить с копами по доброй воле.

– Имена помните?

– В основном там активничал детектив Уиттен. А имя его напарника было вроде Уидер. Во всяком случае, похоже.

– Зачем вы согласились с ними побеседовать?

– Не знаю. Может, потому, что не сделал ничего плохого и хотел помочь? Я сдуру решил, что они пытаются разобраться, что случилось с бедняжкой Жизель. Они ведь не предупредили, что, по их мнению, знают, что случилось, и хотят повесить все на меня.

Добро пожаловать в мой мир, подумалось мне.

– Вы знали, что она мертва, до того как приехала полиция?

– Нет, я ей названивал, строчил весь день эсэмэски. Оставил кучу сообщений. Я сожалел, что устроил разборку. Но она не перезванивала, и я решил, что она все еще злится из-за нашей ссоры. Потом пришли копы и сказали, что она мертва.

Понятно, что когда находят мертвую проститутку, то следствие первым делом идет к сутенеру, даже если это онлайн-сутенер, который не подходит под стереотип здоровяка-садиста и не держит выстроенных по струнке с помощью угроз и физического насилия женщин в публичном доме.

– Разговор с вами записывался?

– Насколько мне известно, нет.

– Вам сообщили о конституционном праве на адвоката?

– Позже, в участке. Я не думал, что мне нужен адвокат. Я ничего плохого не делал. И поэтому сказал, хорошо, давайте поговорим.

– Вы подписывали какой-нибудь документ об отказе?

– Да, что-то подписывал. Но, по правде говоря, не читал.

Я сдержал свое раздражение. Большинство людей, которые сталкиваются с системой уголовного правосудия, оказываются своими злейшими врагами. Они буквально сами подписывают себе приговор.

– Расскажите, как все происходило. Я так понимаю, вы поговорили с полицейскими у себя дома и поехали в Западное отделение?

– Да, мы были дома примерно минут пятнадцать, а потом меня повезли в участок. Мол, хотят, чтобы я взглянул на несколько фотографий подозреваемых. Но просто соврали. Никаких фотографий мне так и не показали. Они завели меня в маленькую комнату и стали задавать вопросы. А потом сообщили, что я арестован.

Чтобы полицейские произвели арест, они должны обладать материальными уликами или свидетельскими показаниями, хоть как-то связывающими Лакосса с убийством. Вдобавок что-то из того, что он им рассказал, должно быть, противоречило фактам. И как только он соврал, или они решили, что соврал, его арестовали.

– Понятно. Вы рассказали им, что ходили к жертве в воскресенье вечером?

– Да. И сказал, что она была жива, когда я уходил.

– Вы им говорили про то, что хватали ее за шею?

– Да.

– Это было до или после того, как вам зачитали ваши права и вы подписали отказ от адвоката?

– Ой. Я и не помню. Вроде бы до.

– Хорошо. Попробую выяснить. Они упоминали о каких-то других уликах, предъявляли вам что-нибудь?

– Нет.

Я снова сверился с часами. Времени уже не оставалось. И я решил на этом закончить. Если возьмусь за дело, большую часть информации раздобуду в судебных документах. И даже неплохо, если от клиента я получу не всю картинку. Я бы зациклился на показаниях Лакосса, и это могло бы повлиять на те ходы, что я предприму в дальнейшем. Например, если Лакосс признается мне, что он все-таки убил Жизель, тогда я не смогу вызвать его для дачи показаний и просить это отрицать. Иначе буду виноват в подстрекательстве к даче ложных показаний.

– Ладно, пока достаточно. Если возьмусь, как вы собираетесь мне заплатить?

– Золотом.

– Это мне сообщили, я имею в виду сколько? И кстати, откуда золото?

– Я все активы храню в золоте. В надежном месте. Если возьмете дело, распоряжусь, чтобы все было у вас до конца дня. Ваш координатор сообщила, что для начала нужно двадцать пять тысяч. Посмотрим котировки нью-йоркской товарной биржи, определим стоимость и просто передадим, сколько надо. Отсюда сложно проверить, что творится на рынке, но полагаю, что слиток в один фунт покроет расходы.

– Вы понимаете, что это покроет только первоначальные расходы? Если дело дойдет до предварительного слушания и суда, потребуется еще золото. Вы можете найти защитника и подешевле, но найти лучше не получится.

– Да, понимаю. Чтобы доказать свою невиновность, мне придется платить. Золота хватит.

– Отлично, тогда пусть ваш курьер доставит слиток моему координатору. Чтобы завтра до первой явки в суд он был у меня на руках. Тогда я пойму, что вы настроены серьезно.

Какое-то время я молча изучал Лакосса, пытаясь его раскусить. Неизвестно, какими фактами располагает полиция. У меня был лишь рассказ Андре, и я подозревал, что когда всплывут определенные улики, я пойму, что он не так уж невиновен.

– И последнее. Вы сказали моему координатору, что меня рекомендовала сама Жизель. Это так?

– Да, она сказала, что вы лучший адвокат в городе.

– Откуда ей это известно?

Лакосс удивился:

– Она сказала, что знает вас, что вы занимались какими-то ее делами. Сказала, что однажды вы здорово ее выручили.

– А вы уверены, что речь шла именно обо мне?

– Да, точно о вас. Она сказала, что вы разнесли всех в пух и прах. Еще она звала вас Микки Мантл.

У меня перехватило дыхание. Так меня называла одна клиентка, тоже проститутка. Но я не видел ее очень давно. По крайней мере, с тех пор, как посадил на самолет с достаточной суммой денег, чтобы начать все с начала и никогда не возвращаться.

– Ее ведь на самом деле звали не Жизель Деллинджер?

– Понятия не имею. Я ее знал именно под этим именем.

В стальную дверь решительно постучали. Время вышло. Кому-то из адвокатов нужна была комната, чтобы пообщаться с клиентом. Я взглянул на Лакосса. И больше не сомневался, станет он моим клиентом или нет. Я брал это дело. Без колебаний.

4

Эрл подвез меня к «Старбаксу» на Централ-авеню и припарковался напротив у обочины. Я остался в машине, а он зашел внутрь, чтобы взять нам кофе. Я открыл на рабочем столике ноутбук и с помощью Wi-Fi кофейни вошел в сеть. Набрал www.Giselle4u.com и загрузил сайт женщины, в убийстве которой обвиняли Лакосса. Фотографии были отретушированы, изменилась прическа, успел поработать пластический хирург, но я не сомневался, что Жизель Деллинджер – моя бывшая клиентка Глория Дейтон.

Это все меняло. Помимо спорного в правовом отношении вопроса относительно представления интересов одного клиента, которого обвиняли в убийстве другого клиента, речь шла о моих чувствах к Глории Дейтон и внезапном прозрении, что то, как она меня использовала, не сильно отличалось от того, как ее почти всю жизнь использовали мужчины.