Больше не придет.
Двое наших бережно подняли тело и перенесли в сторону. Третий, Флоси, взял откатившийся шлем и аккуратно сложил в него то, что осталось от головы Фрёлава.
Рагнар что-то сказал сыну Хальфдану. Тот, в свою очередь, – одному из своих воинов, Тьёрви. Я запомнил его после нашей встречи в Хедебю.
Тьёрви подошел к Торсону, спросил о чем-то.
Морской ярл решительно мотнул головой.
Все понятно без слов. Торсон не считал, что со смертью Фрёлава вопрос исчерпан. Шоу не закончилось. Рыжебородый убийца желал продолжения.
Кто следующий?
Среди хирдманнов Хрёрека-ярла нет трусов. Но впечатляющая победа Торсона смутила моих братьев по палубе. Я заметил, как Ульфхам Треска сделал движение… Нет, не рискнул. Мой добрый друг, здоровяк Стюрмир, сунулся было, но Хрёрек бросил: «Д’ике!» [47] – и Стюрмир отступил. Вот это правильно. Вот уж у кого никаких шансов.
Повисла напряженная тишина… которую нарушило презрительное хрюканье. Его издал Рагнар. Кабанье хрюканье конунга намекало, что мы – трусы.
Я увидел, как сжались челюсти моего ярла. Если добровольцев нет, значит – его очередь…
Сука ты, Рагнар Лодброк! Вот так вот взять и оскорбить всех нас. Ужасно обидно!
Не за себя, за «державу». За моих братьев по оружию.
Вот это глумливое хрюканье и подвигло меня на форменную глупость. Возможно, где-то в глубине меня и гнездилось тщеславное желание показать себя перед прославленным конунгом, который такую мелочь, как дренг Ульф Черноголовый, в упор не замечал, но по-любому не оно было решающим. Я не настолько честолибив, чтобы за это умереть. А может быть – как раз настолько. Уже делая этот шаг, я отчетливо понимал, что я – самоуверенный дурак…
…Но все же приятно было поглядеть на удивленные рожи конунга и его сынков, когда я шагнул вперед.
Меня Хрёрек не остановил. Значило это, что, по его мнению, у меня есть шансы? Или ярл просто решил пожертвовать наименее ценным членом дружины?
Бьёрн Железнобокий спросил что-то у Тьёрви… Услышав ответ, состроил скептическую гримасу.
Не верил в меня могучий Рагнарсон. Он хотел красивого боя и сомневался, что у меня получится.
А я вот не сомневался. Даже если кровожадный Сын Тора расчленит мое бренное тело, этот процесс займет намного больше минуты. Со мной придется повозиться. Готов поспорить: он изрядно пропотеет и запыхается, прежде чем один из нас отправится в Валхаллу. А если этим одним буду я… Тоже не без пользы. Утомив Торсона, я облегчу моему ярлу задачу выживания. А за мной должок как-никак…
Какой же он все-таки здоровенный, этот Торсон. Чисто гигантопитек. Плечищи размера шестьдесят четвертого, не меньше.
– Така скьелдир! – прорычал он. – Возьми щит!
Я отрицательно мотнул головой.
Норег спорить не стал. Ухмыльнулся мерзко, разинул зубастую пасть и обрушился на меня.
Но я был нетипичным противником и вместо того, чтобы ринуться навстречу бульдозеру, уклонился в сторону с элегантностью тореро, а затем точно и резко ткнул морского ярла мечом в почку. В том, что таким ударом можно пробить кольчугу, уж не сомневайтесь. Однако я не пробил.
К моему неописуемому сожалению, названый сын покровителя метателей молотов ухитрился развернуться прямо в броске и, мало того что прикрыл могучую поясницу краем щита, так еще и лягнул меня. Правда, не дотянулся. Зато очень ловко махнул исчерченным рунами, расписанным веселенькими красками щитом, перекрыв мне линию зрения, и тут же секанул понизу.
Если бы я не подпрыгнул, Торсон одержал бы вторую, не менее красивую победу, отмахнув мне обе ноги.
Я подпрыгнул, потому что ждал именно такой подлянки…
…И оказалось, что чертов викинг не только быстр, но и хитер. Он ждал именно такого высокого прыжка.
Радостно осклабясь, рыжая сволочь от души двинула меня щитом снизу.
Я не полетел вверх тормашками только потому, что вовремя толкнулся от Торсонова щита правой ногой.
Хоп – и я опять в твердой стойке на приличной дистанции.
Торсон удивился. Даже лыбиться перестал. Надо полагать, до сих пор финт со щитом получался у него более удачно.
Удивился – и сделал выводы. Следующие несколько минут я метался по «арене», как ошалевший заяц. И еле-еле успевал уберечь свою единственную и потому очень любимую шкуру от необратимой порчи. Меч морского ярла был только похож на «бастард». На самом деле – минимум вдвое тяжелее. Однако раздухарившийся громила размахивал им с непринужденностью французского дуэлянта, орудующего тонкой шпажкой. При этом метровый клинок в четверть пуда весом рвал и кромсал воздух с мощью и скоростью промышленного вентилятора.
Все мое искусство оказалось бессильно против двойного превосходства в весе и силе и почти полуторного – в скорости. Двухметровый викинг в пудовой броне, с тяжелым щитом в волосатой лапе прыгал легко и упруго, как балерина. И притом ухитрялся наносить чуть ли не по два удара в секунду. Да таких, что развалили бы железнодорожную шпалу. Не исключено, что не только деревянную, но и бетонную.
Таких двуногих ящеров рубить бессмысленно. Их надо расстреливать с безопасной дистанции. Думаю, трех хороших лучников достаточно…
Такие мысли прыгали в голове, пока передо мной мелькала то боевая раскраска щита, то – сизая молния меча. Хотя нет, меча я обычно не видел – только угадывал, откуда и куда он прилетит. Пока удачно. Хорошо хоть Торсон работал почти исключительно клинком. Если бы он на ближней дистанции пускал в ход крестовину и оголовье эфеса, это могло бы стать последней каплей…
Минуты через три я уже порядком подустал от наших воинских танцев и очень надеялся, что неистовый викинг умается раньше меня.
Однако не похоже. Рыжебородая помесь орангутана и мясорубки все еще бодра, как молодой петушок теплым майским утром.
Прыг-скок, фьють, фьють. Каждое «фьють» могло стать для меня последним, потому что это было «фьють» лопасти тяжелого вертолета. Парировать его молодецких ударов я даже не пытался. Попробовал разок – и чуть не остался без меча. Все мое филигранно отточенное умение вышибать меч противника оказалось бессильно против лапищи, прочной, как вагонная сцепка.
Единственный выход – вертеться и скакать горным козлом, уклоняясь от меча и от щита, которым рыжебородый орудовал с такой легкостью, будто это ракетка для пинг-понга.
Впрочем, я уже несколько раз мысленно возблагодарил Бога за то, что норегский Кинг-Конг вооружился щитом, а не секирой. Отступи он, так же как я, от традиций хольмганга – и мне конец.
Торсон сделал паузу. Неужели устал? Нет, не устал. Заинтересовался. Как так? Он уже минут пять орудует своей замечательной мухобойкой, а мелкое насекомое все еще живо?