— Как он ей изменяет с другими? — спросила Катя.
— Как он живет без нее вне дома. И да, как он ей изменяет. Ведь их связь началась не вчера. А Марта появилась в принципе не так давно. Что стало причиной? На допросе она утверждала, будто сначала реагировала на «распутство» племянника только тем, что устраивала ему сцены ревности. Но ее буквально подкосил его неожиданный роман с Василием Саяновым.
— С первой жертвой?
— С парнем. Вот этого она стерпеть просто не могла. Раиса Лопырева говорит, что она застала Данилу вместе с Саяновым в доме, в Прибрежном. И с этого момента отчеты детективов ее перестали устраивать. Она и раньше преображалась в Марту, и квартиру на Планетной уже снимала в ее образе, но именно тогда, когда Данила начал общаться с Саяновым, Марта Монро извлекла из старого домашнего тайника пистолет «ТТ». Ее сжигала похоть к племяннику, ее душили злоба и ревность. Она ведь ярая гомофобка. Знаешь, она о том, что убила Саянова, даже не сожалеет. Он проводил вечер в «Шараде», она его там и подстерегла. Когда он собрался уезжать, она его убила у машины. Два выстрела. Она всегда делала два выстрела.
— Потому что помнила, как промахнулась тогда на набережной?
— Конечно, она этого не забыла. И того, что в «Мерседесе» осталась стреляная гильза, которую нашли гаишники. Раиса Павловна Лопырева умная баба. Она пыталась просчитать свои шаги. Хотя ей это удавалось не всегда. Страсть, похоть — плохие советчики. После Василия Саянова Данила имел интрижку с Анной Левченко. Бурный роман, даже в туалете клуба любви предавались. А Марта-Лопырева их через стенку из соседней кабины подслушивала. Мы допросили бармена клуба, при нем разговор Марты с Анной Левченко состоялся в баре — Анна хотела писать репортаж для «Живого журнала» о жизни клубных фриков. Ну и Марта-Лопырева обещала ей рассказать о себе и показать свою квартиру. Якобы в том доме на Ленинском проспекте… Она место то знает — назначила Анне встречу там, во дворе, дескать, приезжай, потолкуем у меня дома. И убила.
— Мне коллега-журналист высказывал мысль, что Анне кто-то там назначил встречу.
— Так и есть. Раиса Лопырева, совершая убийства, убирала соперников и соперниц. Когда Данила сошелся с их шофером Фархадом Велихановым — так, от скуки, она решила устранить и его. Она уже не могла остановиться, все это нарастало как снежный ком. Ревность, страсть, с одной стороны, и безнаказанность — с другой. Ее ведь никто не подозревал, ее не поймали. И она уверовала, что так будет всегда. Она отлично знала, когда Фархад машину из сервиса будет перегонять в Прибрежный, а потом, вечером на станцию поедет на велосипеде по той аллее. А там никого нет. Его она убила не в образе Марты Монро. Просто подкараулила на шоссе, ехала на своей машине следом за ним. И на аллее догнала, вышла из машины и выстрелила велосипедисту в спину. Затем сделала контрольный выстрел. И металлоискатель помог найти гильзы там, в грязи. Ну а вскоре на горизонте Данилы объявилась ты. — Лиля посмотрела на Катю. — Мы, конечно, не проявили в этом деле должной осторожности. И это я виновата. Я подвергла тебя риску.
— Я сама взялась тебе помочь.
— Благодаря тебе мы взяли Лопыреву с поличным. — Лиля вздохнула. — Она тебя люто ненавидит. За то, что снова промахнулась. Причем дважды. После того как вы с Данилой посетили Большой театр и ночь провели в «Шараде», она даже не раздумывала, ничего человеческого в ней уже не оставалось — одни слепые инстинкты. Ревность и жажда убийства новой соперницы. Она сразу схватилась за пистолет, выследила тебя и подстерегла возле гаража. Но не получилось убить тебя. А Данила не унялся. После бокса Герман Дорф привез его к тебе, Лопырева снова от ревности сходила с ума — вы же ночь провели под одной крышей, утром ты его в Прибрежный привезла сама. Лопырева это видела, она дома находилась.
Катя вспомнила поцелуй у ворот.
— Ее даже то не остановило в ослеплении ревности и злобы, что Данила ни словом не обмолвился о том, что в тебя стреляли.
— Но я же ему не говорила.
— Вот именно. И разве это не странно, не подозрительно? В человека стреляли, а он молчит. Ты молчишь, другая бы всем растрезвонила. Но Раиса Лопырева такие детали мимо себя пропускала — подозрения, риск. Данила из дома от нее снова к тебе отправился в тот вечер.
— Он так и не позвонил Жене в больницу, потому что был с теткой?
— Она его в постель затащила, завладела им. А он опять к тебе сбежал вечером. И вот этого уже она стерпеть не могла. Она сразу позвонила в детективное агентство, те выслали машину — следить, куда он поехал. Так и есть — к тебе на Фрунзенскую. А затем вы отправились в «Шараду». Когда Лопырева узнала это от детектива, она сама кинулась на «Динамо» преображаться в Марту. И появилась в «Шараде». Наши ее вели от самой квартиры на Планетной. — Лиля усмехнулась. — Коллеги мои, кто за квартирой наблюдал, никак в толк не могли взять — как же она попала в квартиру? Они ведь не видели в тот вечер Марту. Оказалось, Раиса вот что придумала: она никогда не входила в тот дом в своем нормальном образе. Чтобы остаться неузнанной, она приезжала на «Динамо», оставляла свою машину на стоянке в двух кварталах. В машине всегда возила с собой старое пальто, шляпу, даже сумку свою дорогущую прятала в кошелку старушечью. Переодевалась. И так в образе старухи ковыляла к дому. Наши, из Прибрежного, старуху заметили, а потом в квартире зажегся свет. И оттуда вышла уже Марта Монро. Я когда к «Шараде» приехала, хотела задержать ее сразу. Но… она так странно вела себя. Сначала вышла, осмотрела стоянку. Потом ушла в клуб. Затем снова вышла, подошла к твоей машине и как саданет по ней ногой. Сигнализация включилась, а она еще и еще. И я решила — дождемся развязки этой истории. Ты уж прости меня, Катя… опасно все вышло. Она ведь в тот раз могла уже не промахнуться.
— Ты же ее на мушке держала, Лилечка. — Катя через силу улыбнулась. — Зато мы ее взяли.
— Зато взяли. У нее сейчас адвокат. Советы ей дает… Сокрушается, что она всего предусмотреть не могла — много наследила. Вроде осторожничала, переодевалась и гримировалась. А проколов полно — и эти ее детективные агентства, и показания работников «Шарады», пистолет «ТТ» с ее отпечатками, гильзы, металлоискатель и показания таксиста, что ее возил. Она же не в вакууме существовала. Свидетелей, как только мы начали копать, оказалось достаточно. Она не профессиональный киллер, а спятившая от ревности и злобы баба. Так что массу проколов совершила. И это все сейчас лишь на пользу делу, против нее.
— А то давнее происшествие на набережной? — спросила Катя.
— Там же нет убийства. Но суд примет к сведению и то дело. Она вот сейчас утверждает, что инициатором покушения на Марину был ее муж Петр Алексеевич, а она… мол, уже тогда выступала против разврата, за крепкий брак, за здоровую семью. И не могла простить распутства своей сестре. Ей казалось, что так будет лучше, если Петр Алексеевич освободится от своей жены. Дико звучит, но это ее показания: «Я ратовала за брак без обмана и измен». Сестру Марину она называет Мессалиной. Она многие годы ненавидела ее за красоту, завидовала ей — я так считаю. И потом она имела виды на Петра Алексеевича. Все это варилось у них там, в их семейном кипящем бульоне. И вылилось в план убийства сестры. Причем Петр Алексеевич просил все представить так, что это якобы на него покушение — Раиса должна была сестру убить, а его ранить. Но все пошло не так, как они планировали. В результате аварии Петр Кочергин превратился в калеку. А Лопырева на допросах подчеркивает, что не бросила его, вышла за него, выходила его, помогла финансово. И это правда. Это ведь правда, Катя. Тут мы к ней никаких претензий предъявить не можем. Она терпела от мужа побои и не бросала его.