— Все это документировано?
— Конечно. У меня осталась гора документов. За каждого похищенного бандиты — назовем их так — требовали огромный выкуп. И его приходилось платить — то ли гласно, то ли негласно — если человека хотели вернуть живым. Иначе его безжалостно убивали.
— И в России были люди, заинтересованные в возрождении в Чечне хаоса, — заметил Матейченков.
— Безусловно. Ну а к чему все это привело, вы, как полномочный представитель президента, знаете теперь не хуже меня. Могу только привести несколько фактов. Все, что с таким трудом тогда построили, снова подверглось разгрому. Возьмем, скажем, наши железные дороги. Знаете, какой ущерб на сегодняшний день им нанесен?
— Точной цифры у меня нет.
— Два миллиарда рублей, — сказал чеченец.
— Что-то больно много.
— Именно так. Дело не во взорванном железнодорожном полотне, не в испорченных вагонах. Разгадка этой невообразимой цифры состоит всего в двух словах: цветные металлы.
— Эта же беда и у нас в России.
— Но не в таких масштабах! У нас содрали практически весь контактный провод, ободрали все подстанции, все средства связи. Я, кстати, хотел воспользоваться случаем и попросить у вас, Иван Иванович, помощи в организации охраны жизненно важных мирных объектов в освобожденных районах.
Матейченков кивнул:
— Подумаем.
— Спасибо.
— Я помогу и организацией, и оружием, и милиционерами. Но опора у вас должна быть на собственные силы. Нужно смелее разворачивать чеченскую милицию, создавать собственные райотделы. Без этого любая помощь со стороны ничего не даст.
— Хорошо, мы к этому еще вернемся. Я еще хотел сказать два слова о нашей электроэнергетике.
— Всей Чечни?
— Нет, только равнинной ее части. Шали, как и весь Шалинский район, сидит сейчас без электроэнергии. Похищены все провода электропередачи, разворована арматура, разрушены опоры. Нужно наново проложить линию передачи, длиной в 86 километров! Для нашей небольшой республики это огромная цифра.
— Получается, сейчас разрушений больше, чем пять лет назад.
— Именно так, товарищ генерал-полковник! Причем еще раз подчеркиваю — все это не в результате военных действий, а следствие разбоя и целенаправленных диверсий.
— Думаю, дело здесь не только в злой воле преступных элементов, — заметил Матейченков. — Суть — в их полной безнаказанности.
— Согласен. Сюда еще надо добавить полное бессилие правоохранительных органов, их неспособность справиться с ситуацией
— Но что касается восстановительных работ, они ведь и сегодня ведутся, — сказал Матейченков.
— Масштаб не тот.
— Почему?
— Грозный пока не восстанавливают. Кроме того, мы вынуждены восстанавливать только то, что может дать немедленный экономический и политический эффект: ведь жители республики сидят без работы, без хлеба, воды и света… Так что, как говорится, не до пирожных, начинать нужно с черного хлеба. Ну, и есть еще одно обстоятельство, довольно для нас печальное. К нам теперь необходимых работников и калачом не заманишь… Все боятся.
— Потому что похищения продолжаются.
— И часто — не от хорошей жизни, — подхватил чеченец. — А из-за тех же голода, холода и безработицы.
— Получается замкнутый круг…
— Который накинут нам на горло, как петля. Люди к нам попросту боятся ехать, и чеченцы все должны делать собственными руками. Мы стараемся, делаем помаленьку. Кое-что у нас получается. Вот, например, недавно закончили восстановление двух больших — в наших масштабах — кирпичных заводов.
— Где?
— В Шелковском и Надтеречном районах. А теперь, могу сообщить, заканчиваем такой же завод и в Гудермесе.
— Это важно: кирпич — основа строительства.
— Особенно у нас. Стройматериалы к нам по известным причинам тоже не везут, все приходится изыскивать на месте. Но мы ничего, не жалуемся. Знаете, это вечное нытье порядком надоело. Вот, например, под Червленой открыли большой песчаный карьер, работы уже заканчиваются, в конце февраля ожидаем первую прибыль.
— Вы должны иметь в виду, что и сама Россия переживает жесточайший кризис. Поэтому давать вам столько, как в первый раз, мы просто не в состоянии.
— Потому мы и применяем программу-минимум, уважаемый полномочный представитель. Для начала нужно восстановить нормальную жизнедеятельность республики, а для этого необходимы две вещи: электричество и газ.
— А следующий этап?
— Восстановить систему образования и здравоохранения. У нас, как и в России теперь, — только у нас в больших масштабах, — свирепствует туберкулез, он пожирает тысячи людей. А что касается образования… Знаете, я убежден, что Чечня сейчас — самая безграмотная страна в мире.
— А потом?
— Вот здесь начинается самое важное! — воскликнул чеченец. — Мы не можем быть вечными нахлебниками, все время существовать за счет России. Это было бы несправедливо.
— Где же выход?
— Выход простой. Мы будем нуждаться в поддержке только до мая — до нового урожая. А восстановлением сельского хозяйства занимаемся уже сейчас. Вот конкретный пример, товарищ генерал-полковник. У нас в Толстом-Юрте была птицефабрика. Хорошая, современная. Во время войны ее разрушили и растащили практически до основания. Сейчас мы вложили в нее семь миллионов рублей, как одну копеечку, для нас это сумма немалая. Закупили за рубежом линии для оборудования, а в России — корма.
— Когда введете в строй?
— В августе. Обеспечим яйцом и птичьим мясом всю республику, и на продажу за пределы Чечни останется… И еще назову два важных для нас объекта. Под Наурской скоро встанет в строй инкубатор, также разрушенный войной. А в Алпатове у нас винзавод, который был известен далеко за пределами Чечни. Тут дело посложнее — необходим кредит, чтобы модернизировать дорогостоящее оборудование и разливочные линии. Зато отдача последует быстрая, это я могу гарантировать.
— По-моему, вам не столько кредиты нужны, сколько то, что на них можно приобрести. Потому что у вас, извините за прямоту, деньги имеют способность быстро испаряться, причем не в ту сторону, — заметил Матейченков.
— Согласен, — кивнул его собеседник. — Нам необходимы сельхозтехника, семена, удобрения, навесные орудия для обработки земли.
— Ну а как у вас с нефтью?
— Нефть для Чечни — особая песня, как вы знаете, Иван Иванович. Сейчас для нас добыча и переработка нефти — это, прежде всего, новые рабочие места, снижение безработицы.
— По-моему, положение с нефтью у вас тяжелое. Я несколько раз наблюдал постоянно горящие скважины, которые никак не удается погасить.
— И для этого нужны деньги. Вообще в нефтяную отрасль необходимо вложить не менее ста миллионов рублей.