— Чего-нибудь… желаете, господа хорошие?
— Да так… просто смотрим, — поспешно ответил Дар. — Интересная тут у вас коллекция.
— Это да. Стараемся, так сказать, идти в ногу со временем. Очень интересненькие образчики на прошлой неделе с Самии получили.
— С Самии? — удивленно переспросил Дар, но тут в лавку вошел новый покупатель, и хозяин не успел ответить.
— Здорово, Контак, — буркнул он. — Пришел мой заказ?
— Час назад, — осклабился Контак и выложил на прилавок небольшой плоский сверток, обернутый простой коричневой бумагой. — Шестьдесят гвоздиков, пять штифтиков, Грэш Данко.
— Самия? — прошептал Дар на ухо Сэм. — Это же планета развлечений… Ну, знаешь… «Сложите на полочку все ваши заботы вместе с одежками и делайте все, что вашей душеньке угодно, — лишь бы это было легально»?
Сэм кивнула, не спуская глаз с коричневого пакета:
— А нелегального там немного — разве что убийство. Да и на убийство там наверняка смотрят сквозь пальцы — лишь бы жертва не была туристом. Пожалуй, нам лучше заглянуть в соседнюю лавочку.
— Но тут так интересно… — запротестовал Дар, но Сэм подтолкнула его к двери.
— Может быть, даже чересчур интересно, — тихо сказала она, когда дверь за ними закрылась. — Это же порномагазин. А цену слышал? За пачку сальных картинок! У меня сильное подозрение, что мы угодили в самую гущу того, что на жаргоне зовется «органическим рынком».
— Это где продается все, что только можно привезти с других планет? — Дар огляделся по сторонам. — В этих невинных маленьких лавочках? Контрабандные товары?
— И еще услуги, — напомнила ему Сэм.
Они вошли в кондитерскую. Посетитель, устроившийся у стойки, просматривал меню, означены в котором были, похоже, не сладости, а тела, а хозяин заведения помогал другому посетителю, обрюзгшему толстяку, свести знакомство со стройненькой молоденькой девицей. Дар и Сэм развернулись и вышли.
Так и пошло — на всем протяжении торгового ряда. В конце концов в конторе под названием «Юридические услуги», на стене был вывешен аккуратный список, где значились судьи, преступления и услуги, оказываемые оными судьями тем, кто задумал совершить то или иное преступление, Дара прорвало:
— Есть тут хоть что-нибудь, чего не купишь за деньги?
— Лично я такого не нашел, — ответил посетитель конторы, не замечая отчаянных жестов Сэм, которыми она пыталась заставить Дара замолчать. — Конечно, есть еще кое-какие услуги, которые не получишь за наличный расчет, но, насколько я понимаю, тут над этим упорно работают.
— Я, наверное, наивен, — медленно проговорил Дар, — но я всегда считал, что законы существуют для того, чтобы помогать людям сохранять равенство, а не для того, чтобы поддерживать тех, у кого больше денег.
Посетитель вздрогнул.
— Пожалуйста, молодой человек! Да, мы должны быть снисходительны к горячности молодых, но ваше замечание было настолько откровенно политическим, что я не могу пропустить его мимо ушей.
— Не надо обижать этого господина, — проворчал владелец конторы, и в его поросячьих глазках сверкнули недобрые огоньки.
— Это вы называете разговорами о политике? — Дар вытаращил глаза. Сэм, не дав ему произнести больше ни слова, схватила за руку и потащила к двери. Когда он смог сопротивляться, они уже были на улице. Обретя дар речи, Дар возмутился: — Нет, это просто возмутительно! Речи о назначении закона, оказывается, носят политический характер!
— Естественно, когда ты произносишь такие слова, как «равенство», — объяснила Сэм. — Нет, тебе надо что-то делать со своим непреодолимым желанием рано умереть.
— Почему? — Дар вырвал руку. — В этом я очень похож на всех, кто живет на этой планете!
— Только из-за того, что люди не любят разговаривать о политике, их нельзя причислять к смертникам, — прошипела Сэм.
— Нет, но все их общество — можно! Их даже законы уже не тревожат! Неужели они не понимают, что именно законы удерживают общество от разрушения?
— О! Так ты из тех, кто искренне верит, будто законы могут помешать революции, да?
— Ну конечно, покуда законность заботится о том, чтобы не было чересчур угнетенных.
— Грех?
Дар в испуге обернулся, но обнаружил, что слово произнес весьма упитанный прохожий, болтавший на ходу с топавшим вразвалочку священнослужителем.
— Грех? — повторил толстяк. — Да бросьте, преподобный! Что за средневековое понятие!
— Боюсь, оно никогда не выйдет из обращения, — отвечал священник, — и даже войдет в моду — вот только вряд ли станет предметом досужих разговоров.
— Но грех придает такую пикантность удовольствиям, — вкрадчиво проговорил толстяк. — Ведь, в конце концов, в жизни самое главное — это получать то, что хочется получить, — то, что делает тебя счастливым.
— Конечно, конечно, — согласился церковник. — Взять хотя бы Рай, к примеру.
Прохожий рассмеялся, и они ушли из зоны слышимости.
Дар покачал головой:
— Думаю, революция здесь случится раньше, чем через сто лет.
— Так ты думаешь, что тут все так ужасно? — хмыкнула Сэм. — Погоди, что ты скажешь на Терре!
— Я пока подожду, спасибо. Уже начинаю догадываться, почему тебе так понравилось на Вольмаре. И знаешь что: этого миленького рыночка тут бы не существовало без попустительства и даже помощи полиции.
— Естественно! — просияла Сэм. — Но будем к ним справедливы — у них на все про все может просто-напросто рук не хватать.
— Да, но все-таки странно… — пробормотал Дар. Оглядевшись, он заметил жирного лавочника, вальяжно прислонившегося к витрине своего магазинчика. — Что же это такое, гражданин? Как вам удается все это проворачивать? Разве у вас тут нет полиции?
— Сэр! — Лавочник выпрямился. Он был не на шутку оскорблен. — Я бы вас попросил не затрагивать такие неприятные вопросы!
С этими словами он торжественно развернулся, удалился в лавку и захлопнул за собой дверь.
— А вот я не так пуглив, — прозвучал чей-то масленый голосок.
Дар и Сэм оглянулись и увидели горбатого старика с похотливой усмешкой, который выглядывал из соседнего магазинчика. Старик был просто-таки оскорбительно худощав.
— Ну-с, какие такие у вас извращенные вкусы, молодые люди? Платона желаете? Декарта? Макиавелли? У меня есть все-все запрещенные книжечки! Заходите, почитайте — всего-то пятьдесят УЕ за час!
— Пошли, — прошептала Сэм. — А то что-то мне не нравится, как ты зубы стиснул.
— Ладно, ладно, — проворчал Дар, развернулся и тут же налетел на первого встречного. — О, прошу прощения… — Он запнулся, глядя в поразительно напоминавшее крысиную морду лицо невысокого человека.