– Ну что, лейтенантик, мудреная обновка-то? – произнес смешливым голосом старик.

Игорь зло покосился на него, старик добродушно глянул в ответ, губы растянуты в широкой улыбке. Протасов скрежетнул зубами, но ничего не ответил.

– Гляди, лейтенант, мы теперь и диверсанты-разведчики, – весело произнес Сема Горобец. – Ребята бы в училище не поверили!..

– Хватит там разговорчиков! – рявкнул Игорь, Семен недовольно покосился, выпятил губу.

С горем пополам облачились в камуфляж. Капитан всех обошел, пристально оглядел каждого.

– Хорошо! А теперь всем попрыгать! – скомандовал он.

– Чего? – едва слышно, будто сам у себя, спросил Игорь.

Капитан услышал, повернулся к нему, глаза швырнули молнию.

– Я не понял, – чего тебе непонятно?

– Прыгать-то зачем? – спросил Игорь немного растерянно, уже понимая – глупость произнес.

– А затем, лейтенант! Это вы там в танке грохочете всем чем можно, а в нашем деле тишина нужна, верно, Захарыч?

– Точно, – коротко ответил старик, глаза лукаво смотрят на лейтенанта.

Баир, Семен и Игорь нехотя стали подскакивать на месте и тут же раздалось оглушительное бряцанье – амуниции и оружия. Капитан ухмыльнулся.

– Э-э-э, да вас за километр можно услышать. А потом перещелкать как котят.

Танкисты перестали скакать, смущенно опустили головы.

– Мы не котята…

– Раз не котята, тогда придется привести себя в порядок, да так, чтоб не звенели как ведро с гвоздями. Выполнять!

Пограничник стал прохаживаться мимо танкистов, помог поплотнее приладить подсумки для дисков ППШ, одернул неправильно затянутые ремни.

– Главное, чтобы перемещаться с легкостью и при этом шума не создавать.

13

Взревел мотор бронетранспортера, гусеницы вгрызаются в разбитый тяжелой техникой грунт улицы. Флориан зажмурился, с силой сжал губы, едкая дорожная пыль забивает горло. Он мотнул головой, осторожно прикоснулся к свежему бинту на руке. Все-таки обошлось, подумал Флори. Еще бы немного и оттяпали бы руку, как тем бедолагам в лазарете. Немец глубоко вздохнул, осмотрелся. В кузове бронетранспортера рядом сидят давно знакомые Тори и Пауль, дремлют, раскачиваются в такт бронетехнике. Напротив сидит Готлиб, тоже, кажется, дремлет, но руки сжимают винтовку, в случае чего – только вскинет и тут же прогремит выстрел. Флориан ухмыльнулся, дядя всегда чрезмерно осторожничает.

Впереди по раздолбанной танковыми траками улице городка ползет вереница бронетранспортеров и тягачей, в кузовах – изрядно обсыпанная пылью серо-зеленая пехота вермахта, за ними тягачи надрывно урчат, тащат сцепку из легких пушек. За ними – грузовики с боеприпасами и провиантом.

Флориан смотрит по сторонам, мимо них проплывают в летнем мареве обшарпанные, покосившиеся домишки, среди них, правда, промелькивают и каменные в два и более этажа, но все какие-то невзрачные, стены – в паутинах трещин. Многие окна были заколочены досками крест-накрест, некоторые дома зияли пустыми глазницами окон. Внутри – все черно от бушевавшего пожара. Вместо магазинчиков и лавок какие-то убогие норы с глухими деревянными проемами. Нет, все такое непривычное после Франции и даже Польши. Беднота, голытьба. И зачем она нам, подумал Флориан.

Вермахту повезло. Городок сдали почти без боя. Оттого он еще и почти не поврежден. Так, одна арьергардная рота прикрытия оставалась. С ней даже возиться не стали – отправили мотоциклистов, те и перебили бедолаг. Оказалось, что четырьмя сотнями красноармейцев командовал какой-то старшина, да и тот престарелый какой-то. Даже толком оборону выстроить не смогли – смяли их в один присест. Видимо, совсем плохо с офицерами у Красной Армии.

Немецкий бронетранспортер дал по тормозам, дремлющие фигуры в «фельдграу» стали заваливаться друг на друга, раздалась тяжелая немецкая брань. Флориан выглянул из-за края, впереди перед бронетранспортером стоит рослая фигура жандарма, на груди поблескивает металлическое ожерелье с выбитым номером, в руке застыл жезл с красным кружком на конце, другая рука показывает налево, туда сворачивает дорога и петляет, теряется в переулке. Водитель бронетранспортера почти наполовину высунулся из кабины, что-то выкрикивает жандарму, тот неумолимо качает головой, указывает на переулок. Водитель сплюнул, что-то пробормотал и хлопнул дверью. Бронетранспортер рванул с места, вновь завалив несколько солдат. Вновь раздалось чертыхание в кузове.

Переулок петляет, стены нависают и будто смыкаются каменными тисками. Дорога еще ужаснее. Ухаб на ухабе, будто здесь ежедневно выгуливали слонов. Иногда от дороги отходил тоненький лучик, ведущий на просторную улицу. Флориан было пробовал разглядеть, что там, однако проем переулка быстро проскакивал.

Наконец бронетранспортер замедлил ход и остановился, захлопали дверцы и люки. Солдаты в серо-зеленой форме высыпали на просторную площадь. Впереди возвышалось трехэтажное здание. Флориан с интересом рассматривает фасад, взгляд заскользил по колоннам и резному крыльцу.

Их и еще несколько рот определили в школу. Квартироваться им предстояло недолго – максимум двое суток. После пополнения припасами и провиантом они двинутся дальше на восток. А пока Флориан и Готлиб прохаживаются по коридорам школы, заглядывают в классы, с интересом разглядывают почти не пострадавшее убранство советских классов.

– Чего шатаетесь? – окликнул их лейтенант. – Какая рота?

– 218-я лейтенанта Штубера, – ответил Готлиб.

– Ну вот и идите к своим. Ваши – на втором этаже.

– Слушаемся, герр лейтенант!

Цоканье немецких сапог эхом разносится по пролетам и пустым коридорам школы. Найти своих труда не составило. «Наверное, самая галдящая рота – это наши, – с улыбкой подумал Флориан, – если нас отправят когда-нибудь в разведку, погорим почти сразу же».

Шагнули в класс, на облупленном полу уже расположились немецкие солдаты, налаживают привычный быт. Одни что-то громко обсуждают, другие травят похабные истории, хохочут, третьи – расправляются с сухим пайком – хрустят галетами, шумно отхлебывают из фляжек.

– А я в школе был примерным мальчиком, – произнес один из немецких солдат, стрижкой «под горшок» больше походивший на поляка. – Меня всегда ставили в пример.

– Да ты что?

– Ага. Все учителя говорили: «Дети, никогда не делайте так, как он!»

Рядом сидящие солдаты захлебнулись от смеха.

Флориан улыбнулся и продолжил с интересом рассматривать классную комнату. В дальнем углу бесформенной кучей друг на друге громоздятся ученические парты, в углу валяется бюст Ленина, рядом – красный бархат. Школьная доска без одной створки сиротливо висит на одном гвозде, чуть выше взирают на немецких солдат русские классики – Толстой, Чехов, Пушкин.

Кто-то с силой дернул входную дверь. На пороге показался немецкий солдат с погонами пехотного фельдфебеля.